На площадке пятого этажа ведьма столкнулась с тучным молодым человеком, спешившим к отделению «Недуги от заклятий». Она уже открыла рот, чтобы извиниться, но внезапно узнала толстяка и просияла.

— Невилл! — воскликнула женщина. — Какая неожиданная встреча!

— Здравствуй, — довольно холодно отозвался бывший однокурсник, поправляя мантию.

Он сильно изменился: куда-то ушли благодушность, всегда отличавшая лицо гриффиндорца, и выражение легкой рассеянности; глаза стали сухими и жесткими, пухлые губы — бледными, бескровными. К тому же Невилл держал их плотно сжатыми, по крайней мере, сейчас.

Он был загорелым, и на лице появилась россыпь темных веснушек от постоянной работы на солнце — Гермиона знала, что ее сокурсник стал преподавать травологию в Хогвартсе после того, как профессор Спраут уехала к внукам в Ирландию.

— Как я рада тебя видеть! — искренне выпалила молодая женщина, расплываясь в улыбке.

Невилл странно покосился на нее и промолчал.

— Ты как? Знаю, что вы поженились с Полумной: поздравляю!

— Спасибо, — ледяным тоном отрезал молодой человек, — это было давно.

— Ну, мы же не виделись, — несколько растерянно заметила Гермиона. — Как ты вообще?

— Живу.

— Невилл, что-то не так?

— Всё не так, Гермиона, — он прищурился. — Или как мне следует называть тебя? Кадмина? Леди Саузвильт?

— Ах, вот в чем дело, — помрачнела женщина. — Я думала, что теперь всё наладилось.

— Теперь? — поднял брови ее бывший однокурсник.

— После революции, после того, как всё стало хорошо, — печально пояснила она, опуская глаза в пол. — Я знаю, что сразу многие не поняли меня, но теперь…

— Что, мерлиновы яйца, стало хорошо теперь?! — внезапно окрысился Невилл, блеснув глазами.

— Ну, всё ведь наладилось, — пробормотала Гермиона. — Нужно уметь признавать свои оши…

— Если ты действительно считаешь, что что-то наладилось, — с отвращением выплюнул молодой человек, — хоть не лезь к людям со своей извращенной правдой!

— Невилл, ты перегибаешь палку! — буркнула Гермиона. — Все признали Темную Революцию, и никто не пожалел об этом, потому что…

— Ты или недалекая, или слабоумная, — бросил Невилл.

— Изволь объяснить, что же тебя не устраивает?! — внезапно обозлилась женщина, упирая руки в бока. — Война закончилась! Всем сейчас хорошо!

— Закончилась?! — выпалил Невилл, свирепея. — Хорошо?! Наивная дура! Война проиграна! И наступил апокалипсис! Если люди, творившие… — он захлебнулся. — Если после всего, что было, магический мир мог подчиниться зверью в человечьем обличье! Забыть всё, забыть так легко! Если Орден Феникса идет на соглашения с Волдемортом, о каком будущем может грезить этот чертов мир?! Мир сошел с ума! Все и каждый! Ослепли, оглохли, потеряли память! И только треплются наперебой, жужжат, как мухи в сортире! Хотят в чем-то убедить себя! Других! И убеждают! Мне страшно смотреть вокруг! У нас двое первокурсников Гриффиндора нарисовали себе Черные Метки на руках несмываемыми чернилами! А тетку одного из них когда-то цепные псы Волдеморта сварили в кипящем масле! Играем! С памятью, с прошлым… С совестью играем в прятки! Если тут не сказать, а там умолчать, да здесь приукрасить… И вперед! Студенты Хогвартса переводятся в школу зла Волдеморта! Даже не слизеринцы… Их родители умирали в борьбе с этим злом, а они рисуют себе Черные Метки! Их старших братьев травили оборотнями, а они коллекционируют вкладыши из «шоколадных лягушек» с Пожирателями Смерти! Они сами рисковали жизнью, каждый миг и час, готовые всё отдать за справедливость — а сейчас смеют называть себя Орденом Феникса и обсуждать с Волдемортом планы на будущее за чашкой кофе с коньяком! Это какой-то уродливый параллельный мир, тот мир, где мы росли, не мог таким стать! И ты! Не понимаю, как ты могла до такого опуститься, как могла перейти… Ты стала просто чудовищем! Мы жестоко ошиблись в тебе, Гермиона.

— Невилл, нужно уметь прощать. Даже самое страшное прошлое нужно забыть, ради светлого будущего.

— Светлого?! Ни черта не изменилось! Хотя, наверное, если мы смогли так легко принять — то мы заслужили всё это…

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — отрезала женщина, распаляясь.

— Не понимаешь? Может, еще не знаешь, что творится сейчас?

— Что же сейчас творится?! Невилл, всё страшное кончилось, осталось позади! И заметь — во многом ужасы прошлого основывались на глупом, упрямом сопротивлении истине! Нужно уметь прощать. Мир стал немножко честнее и справедливее.

— Справедливее? У нас с тобой очень расходятся понятия о справедливости. Впрочем, прости: я забываю, кто твои родители.

— Мои родители сейчас делают этот мир лучше! — в сердцах выпалила Гермиона. — Дают знания, которые раньше трусливо скрывали!

— Ты сама-то веришь в то, что говоришь? — скривился Невилл. — Твоя мамаша — палач Волдеморта. О какой справедливости, поцелуй меня дементор, ты бредишь?

— Невилл, что ты несешь? Какие палачи? Война кончилась почти три года назад.

— Ты хоть знаешь, как прозвали твою мамашу? — прищурился Невилл. — Или ты реально пребываешь в блаженном неведении?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — холодно процедила Гермиона. — Как «прозвали»?

— Черная Вдова, — мрачно усмехнулся Невилл. — За тот год, который она еще показательно вдовствовала, — сполна заслужила это прозвище. Неужто не слыхала?

— Чем заслужила? — тихо спросила женщина.

— Чем? — зло сощурился Невилл. — Беллатриса, тогда еще Лестрейндж, равно — смерть. Доходит? Черная Вдова появляется тогда, когда уже не на что надеяться. И она приходит часто.