— НЕТ!!! — заорал он, тщетно всеми силами пытаясь освободиться. — Не смей, Поттер! Слышишь?! НЕ СМЕЙ! Если ты тронешь мою сестру… Гарри! ГАРРИ! Умоляю тебя…

— Жертва для чего? — оборвала его звонким голосом Джинни, не сводя со своего противника дерзких, ненавидящих глаз.

И тут Гарри улыбнулся.

Он улыбнулся так, что у Гермионы отнялись ноги, а волосы зашевелились на голове.

Нагнулся, положил спящую Генриетту на пол и снова выпрямился во весь рост. Теперь он смотрел только на Джинни и кривил губы в самой страшной улыбке, какую Гермионе когда-либо приходилось видеть.

Ее обуял непередаваемый ужас.

Рон всеми силами пытался освободиться. И только рыжая ведьма с кровавым рубцом на лице вызывающе и смело смотрела Гарри в глаза. Казалось, не виси она под потолком, этот взгляд всё равно смотрел бы сверху вниз — таким красноречивым огнем пылали ее сверкающие глаза.

— Придется побаловать вас спектаклем, — заговорил Гарри громко, — ибо ты, — он на секунду перевел взгляд на Гермиону, — включила в Обет запрет накладывать на ребенка чары втайне от тебя.

Сердце оборвалось в груди Гермионы.

— Как угодно! — выкрикнула она, рванувшись вперед и чуть не вывихнув скованные магией запястья. — Ты не можешь причинить ей вреда! Живую и здоровую! Ни магическим, ни маггловским способом! Ты умрешь, Гарри! Слышишь?! Ты умрешь в ту же секунду, когда нарушишь Обет!

— Успокойся, — поднимая палочку, бросил парень, — никакого вреда. Всего лишь подарок. От всего сердца, Гермиона. Я отдаю твоему ребенку частичку себя. И ей придется хранить мою жизнь, ибо я должен жить до тех пор, пока не убью Волдеморта. Любой ценой.

— НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МОЮ СЕСТРУ!!! — еще раз бешено взвыл обезумевший Рон, сотрясая невидимые путы. — ОСТАНОВИ ЕГО!!! — крикнул он Гермионе. — ОН ХОЧЕТ СДЕЛАТЬ ИЗ РЕБЕНКА ХОРКРУКС, УБИВ ДЖИННИ!

Разрывая сковывавшие ее магические оковы, Гермиона на секунду перестала воспринимать звуки вокруг. Ужас и ярость настолько заполнили ее, что не осталось места восприятию действительности. Она уже замахнулась, чтобы нанести Гарри первый удар, когда неестественно высокий повелительный голос подруги ворвался в ее сознание:

— Кадмина! — Джинни впервые называла ее этим именем, и оно всё еще эхом звенело в голове застывшей с занесенной пылающей палочкой Гермионы. — Стой! СТОЙ! — Джинни еще никогда не говорила так властно. — Ради меня, — слова ударами кнута врезались в сознание, — ради Генриетты: не нарушай Непреложный Обет! Ты умрешь! — рыжая ведьма на секунду закрыла глаза, и на ее лице впервые с того момента, как их связали, появилась мука. — Не делай милорду еще больнее!

— АХ ТЫ ТВАРЬ! — бешено крикнул Гарри, и черное стрелообразное облако, на лету обернувшееся сталью, пронзило Джинни насквозь, пройдя под углом через живот и сердце, и вырвалось наружу между лопаток, вонзившись в дальнюю стену, по которой на пол покатились темно–бордовые капли. На лице девушки промелькнуло странное, отрешенное выражение. Она один раз глубоко вдохнула полной грудью, дернулась и обмякла, безжизненно повиснув на связанных путами заклинания руках.

Под нечеловеческий вопль Рона, который Гермиона слышала будто издалека, Гарри взмахнул палочкой так, будто забрасывал лассо, и едва заметная цепь заклинания взвихрилась в воздухе, оплетая что-то невидимое, и молнией метнулась в спящую на полу Генриетту. Девочка вздрогнула, как от электрического разряда, осветилась изнутри красноватым бликом и опять задышала ровно, так и не открыв изумрудных глаз. Гарри Поттер, опуская палочку, протянул к Гермионе левую руку ладонью вверх.

— Будь ты проклят, — опустошенным голосом произнесла ведьма и вложила в его пальцы янтарный кулон Когтевран.

— Береги ребенка, — издевательски обронил Гарри.

Гермиона упала на колени, судорожно прижимая к себе спящую дочь, а он развернулся к Рону.

Всё еще прикованный к стене, тот опустил голову и уставился в пол, но, почувствовав взгляд, распрямился.

— Ты пожалеешь об этом, Гарри, — низким и хриплым, полным непередаваемой боли голосом сказал Рон, вперяясь в выцветшие зеленые глаза. — Именем Неба, именем самой Магии, клянусь — ты пожалеешь об этом!

— Предатель, — бросил Гарри, поднимая палочку.

Вспышку зеленого света принял на себя блок, поставленный Гермионой. Под оглушительный звон окон, разбитых разлетевшимся на куски заслоном, она поднялась на ноги, прижимая к груди ребенка, и приглушенным, пылающим силой и угрозой голосом прошипела:

— Убирайся вон, Поттер! Убирайся вон, пока твою никчемную жизнь бережет предсмертная просьба Вирджинии; иначе здесь и сейчас ты вместе со мной попадешь прямо в ад!

И Гарри Поттер, не оборачиваясь, сжал в кулаке кулон Когтевран и трансгрессировал с оглушительно громким хлопком.