Глаза Малининой загорелись. Что может быть лучше такого подарка - платья - для нее, Алисы? Только платье с бриллиантовым колье в придачу. Но Карина с Владиславом быстро и почти с ужасом переглянулись. Она терпеть не могла его бледное лицо и желание быть первым во всем, он ненавидел ее способность здраво размышлять и много язвить на темы о его внешности (еще бы! Для женщины его круга это неприемлемо. Таким завидным женихом должны восхищаться, а не бессовестно подкалывать его!). Их обоих объединяла только воля Форса. Карина нуждалась в его поддержке, Влад - в его деньгах.

– Быть может, позже?
– мило улыбнулась Карина.

– О, как скажешь, моя красавица!
– заулыбался мужчина.
– Но только не тяни! Практически вчера туда привезли изумительного белого андалуза... Мне, однако, слишком дешево его продали, и, подозреваю, конек необъезжен. Тем не менее, если не галопировать на превосходном жеребце, то просто полюбоваться этим созданием - дело весьма приятное. Вас с Владом это бы явно сблизило...

Карину передернуло, Влада передернуло. Алиса тяжко вздохнула... Форс ничего не заметил, рассматривая свой орден.

– Нас по-настоящему сближает только совместная работа над проектами, - поспешила заверить Карина, - и я уверена, что в этот раз мы обязательно продумаем все вместе, а не по отдельности... Я права, Владислав Ростиславович?

– Конечно, Карина Викторовна, - притворно заулыбался тот, сняв берет и незаметно швырнув его за пределы лоджии.

Форс моментом позже обернулся, глядя на него. Впрочем, отсутствия предмета гардероба настоящего французского дворянина он явно не заметил. Его интересовало другое:

– Влад, а ты уже рассказал Карине о том сюрпризе?..

Парень, казалось, побледнел еще больше.

– Сядь же к нам, сынок, чего стоять за моей спиной?

Влад нехотя приблизился и, отодвинув свой стул подальше от Карины, сел в углу стола. Он, похоже, начинал понимать, к чему клонит отец...

– Карина, драгоценная, ответь, ты получала в прошедшие дни чудный наборчик бриллиантовых колец? Все они должны подходить на твои изящные пальчики, - авторитет мягко погладил ее руку.

– О, Влад!
– "восхитилась" Карина, прижав руки к щекам.
– Неужели ты был тем самым "Тайным Поклонником", который подарил мне эти чудные кольца?
– и она снова едко заулыбалась, заметив, что Форс отвернулся попросить у официанта вина. Как только мужчина снова принялся изучать их "влюбленные" лица, с удовлетворением обнаружил, что девушка просто в восторге.

Влад задумался. Бриллиантовые кольца?.. О да, это был набор из пяти превосходных колец, прибереженный на подарок его девушке. Так вот куда он делся, когда настал ее день рождения!.. Ушел к этой мерзопакостной паршивке по имени Карина Акиллер!.. Тем не менее, он нашел в себе силы ответить ее "восторженным" возгласам и процедил сквозь зубы:

– Ты достойна большего, Карррина...

– Как я счастлива это слышать!

Форс умиленно созерцал эту сцену, втайне гордясь своим сыном, который сумеет перетянуть на его сторону одного из влиятельнейших людей города - Виктора Акиллера.

– Кариночка, - обратился он, согретый этой мыслью, - моя... наша бесподобная! Скажи, пожалуйста, а к этому подарку прилагалась некая записочка?

Карину снова передернуло, вытянутое лицо Влада пошло красными пятнами, Алиса заинтересованно уставилась на подругу. Форс ждал ответа.

Помнила ли Акиллер о "некой записочке"? Несомненно. Как только она увидела розовую бумажку с предложением руки и сердца, овеянную ароматными духами и заботливо уложенную под среднее - самое красивое - кольцо, признала в косом почерке почерк ее партнера, она сначала ощутила полнейшее негодование. А потом дико расхохоталась, дьявольски сжигая записку на огне кухонной конфорки.

Влад тоже ее вспомнил. Записка предназначалась девушке, бесспорно более красивой и более доброжелательной, нежели эта язва Акиллер... О, как он ненавидел ее за эту мерзкую привычку ехидно подкалывать его, любимого!.. Жаль, что ему не дано было понять, что ее язвительность - это таки довольно эксклюзивное отношение. Больше Карина не обнаруживала такой неприязни и желания насмехаться ни к одному знакомому ей молодому человеку. Пусть даже худому и бледному, как круглый червь. Над Александром Печуриным она не потешалась так, как над этим "холодным аристократом" (не исключено, что в силу нежелания вспоминать вышеупомянутую личность).

– Какая записка?
– наивно спросила она.
– Я не получала никакой записки...
– и красноречиво поглядела на Владика, давая понять обратное.
– А о чем она была?

– О, мой сын сам когда-нибудь подробно перескажет тебе ее содержимое, - думая, что просчитался, сказал Форс.
– Я верно говорю, сынуля?
– и он строго и не менее красноречиво нежели Карина посмотрел на раскрасневшегося Влада.

– Верно, папа, - улыбнулся он, облегченно вздыхая (уж он-то знал о записке наверняка и повторять ошибки прошлых дней не собирался, надеясь пересказать содержимое послания лично своей возлюбленной).