Шэрон насмешливо улыбнулась и с громким стуком поставила свою чашку на блюдце.

– Вы так важничаете, пытаясь представить себя тем, кем не являетесь. Бесхарактерная тряпка – вот кто вы такая. Как бесстыдно вы ходите на задних лапках перед лордом Уайзом! Скажите мне, Роза, вы не заменяете лакея его светлости? Вы не чистите ему сапоги?

– Нет, но только потому, что он пока еще не просил меня об этом, – мило ответила Роза, поднимаясь. – И на вашем месте, дорогая мисс Бартли-Бейкон, я бы постаралась более умело скрывать свои чувства. Иначе в свете поползут слухи, что вы ревнуете к девушке, которую некоторые считают ничем не примечательной.

– Ревную? К вам? Какая нелепость! – И Шэрон разразилась фальшивым смехом. – Мне нет нужды ревновать к кому-либо. У меня есть прекрасный кавалер на этот бал.

– Вот именно, – заявила Роза и вышла из комнаты с высоко поднятой головой, оставив обеих дам с раскрытыми ртами и вытаращенными глазами.

Роза пробежала три лестничных пролета, чтобы разрядить напряжение ярости. Удалившись в швейную комнату, она собрала бальное платье из шелка приглушенного розового цвета и опустилась на коврик перед камином. Пусть сейчас они мучают ее жестокими словами, но скоро все изменится… когда они поймут, что она, и никто другой, будет женой Джефри и маркизой Эдерингтон. Увы, если бы только это было на самом деле! Если бы только… Она погладила пальцы, вспоминая поцелуй маркиза, и отогнала непрошеные мысли.

Наслаждаясь прикосновением к тончайшему шелку, Роза прилежно заработала иголкой, подшивая, казалось, бесконечный подол пышной юбки, и потихоньку успокоилась. Все платья, заказанные маркизом, были аккуратно перевезены из мастерской мадам Говард. И никто до сих пор не вспомнил о воображаемой особе, для которой они первоначально предназначались. Те несколько платьев, что уже были закончены, теперь висели в гигантских шкафах ее гардеробной. Розу должны были представить обществу через ужасающе короткое время, и леди Лавиния предлагала нанять швею, чтобы закончить оставшуюся работу. Однако Роза постоянно отказывалась, пока леди Лавиния, наконец, не отчаялась и не отстала, назвав ее упрямой, как ослица. Роза не могла объяснить свой отказ, не нанеся хозяйке оскорбления, но, в память о Лафи, не могла позволить, чтобы прелестные платья дошивала другая портниха. Бомонд пренебрегал милой Лафи большую часть ее жизни, и Роза чувствовала, что, заканчивая эти платья, отдает покойной подруге последний долг.

– Так и думала, что найду вас здесь. Почему мне кажется такой естественной ваша любовь к иголочке? – подколола Шэрон, входя в комнату.

Она поцокала языком и покачала головой при виде Розы, сидящей на ковре в ворохе шелка.

Роза подняла голову, бесконечно раздраженная вторжением в свое убежище. Неужели им мало оскорблений за чаем? Роза нахмурилась и тут же подумала, что Шэрон явилась как раз затем, чтобы испортить ей настроение еще больше. Блондинка прошлась по комнате, трогая ткани, перебирая пакетики с кружевами, лежащие на столе. Роза следила за белокурой ведьмой, хотя ничего нового не видела. Она прекрасно понимала, что Шэрон ничем не угодишь, а потому и не собиралась ничего предпринимать в этом направлении.

– И что же привело вас в швейную комнату, Шэрон? Или вы забыли посчитать этажи, когда поднимались по лестнице?

– Мяу. – Шэрон изогнула пальцы наподобие кошачьих когтей. – Вообще-то, я пришла по дружбе. Не могу не посочувствовать вам. Когда у девушки нет ни дома, ни денег, она легко может попасть в беду, не так ли?

– Пожалуй, – согласилась Роза, снова склоняясь над шитьем. – И какой же совет вы хотите мне предложить?

– Я не уверена, что мое положение позволяет советовать вам, Рози, – признала Шэрон с очаровательной улыбкой. – Но думаю, это мне следует спросить: с какой целью вы сюда явились?

Роза подняла глаза на Шэрон. Вряд ли что-то хорошее получится из этого разговора, ибо она не могла поверить в то, что Шэрон Бартли-Бейкон способна проявить интерес к кому-то кроме себя.

– Целью?

– Ну да. Неужели вы собираетесь поселиться здесь навечно? Я хочу сказать, не ожидаете же вы, что леди Лавиния прижмет вас к груди, как вновь обретенную любимую родственницу?

Роза снова опустила голову. Неужели Шэрон явилась сюда по просьбе леди Лавинии? Эта мысль оказалась мучительной. Итак, совершенно ясно, что они обе считают ее нахалкой, посягнувшей на чужие права, колючкой под седлом лошади. Лошадью, естественно, следует считать лорда Уайза, которого они пытаются подчинить себе.

– Безусловно, я не думаю ни о чем подобном.

– В любом случае, какую тактику вы выбрали?

– Тактику?

– Да. Наверняка в вашей головке вертятся какие-то мысли?

– Я не тупая, и мысли у меня, конечно, есть, – ответила Роза и задумалась.

Что говорит ее сердце? Что она собирается делать? С какой целью она пришла к лорду Уайзу? Стать его любовницей? Найти в нем защитника? Обрести крышу над головой, одежду и средства к существованию, поскольку не смогла в такой ужасно короткий срок придумать ничего другого? Что бы она сделала, если бы у нее было больше времени? На это, казалось, был единственный ответ.

– Я воспользуюсь предоставленным мне временем и убежищем, чтобы получить приемлемое брачное предложение, – прямо сказала она. – Если мне не удастся выйти замуж, я стану искать место гувернантки или что-нибудь в этом роде и соответственно поселюсь в другом месте.

– Прекрасно изложено. Но получить предложение руки и сердца не так-то легко без длительной предварительной подготовки, – Шэрон отступила, рассматривая Розу и как бы прикидывая ее цену на брачном рынке. – Хотя я не возражаю, чтобы вы жили со мной и Джефри после того, как мы поженимся…