Стеклянное море, как всё в мире духовном, несомненно тоже духовная сущность; наиболее вероятно, это ангельский чин Небесных Сил, чистых, светлых, невозмутимых, поэтому и образ их подобен кристаллу; возможно, именно они называются небом небес, ибо выше их уже престол Божий. Животные же вокруг престола – это самые приближённые к Богу высшие ангельские чины.

В видении пророка Исаии (Ис. 6: 2–7) вокруг Господа, сидящего на престоле, стояли Серафимы. Это они имели по шести крыл: двумя закрывали они лица (как считают, от страха Божия и сознания своего недостоинства лицезреть Его), двумя покрывали ноги (от сознания своей слабости и несовершенств своих пред Лицом Владыки) и двумя они летали. Именно они пели песнь: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!» А каковы были их лица, – об этом ничего не сказано у Исаии, ибо они были закрыты крыльями. Зато в видении славы Божией у пророка Иезекииля (Иез. I) не вокруг, а под престолом и ниже свода, подобного кристаллу, были Херувимы – именно четыре животных, как у Иоанна, но каждое из них имело по четыре лица: одно подобное человеческому, другое льва, – это с правой стороны, а с левой – лице тельца и лице орла. Они имели четыре крыла: два покрывали их тела; а два прямо одно к другому простирались под сводом во время движения, когда же останавливались, крылья эти опускались. Сказано, что эти животные быстро двигались туда и сюда, как сверкает молния, а это значит, что их лица, казавшиеся расположенными по одной линии (одно подле другого), на самом деле могли быть повёрнуты на все четыре стороны. Если бы они были неподвижны, то тогда эти животные могли показаться с одним лицом, и у каждого из них могло быть своё лицо: человеческое, льва, тельца или орла. (И тогда понятно, почему осеняющие Херувимы над ковчегом завета были только с одним, человеческим лицом, ибо они изображали статическое состояние и, естественно, обращены были к человеку таким же, как у него, лицом.) Таким образом, можно было бы думать, что эти животные подобны тем, которых видел Иоанн, и сделать вывод, что он видел Херувимов. Но Херувимы у Иезекииля были ниже престола, под сводом (иди стеклянным морем), тогда как Серафимы у Исаии вокруг престола, как у Иоанна, и именно они пели песнь: Свят, Свят, Свят... Кроме того, Иезекиилевы Херувимы имели четыре крыла (а не шесть, как у Иоанна), – вместо третьей пары крыл у них были руки человеческие. И ещё у них была одна особенность, которой не было ни у Серафимов Исаиных, ни у животных Иоанна: колёса, исполненные очей, в которых, по утверждению Иезекииля, был дух Херувимов: перед всеми четырьмя лицами у каждого из животных было по одному колесу видом подобным топазу (драгоценному камню золотисто-жёлтого цвета); все четыре колеса были подобны и казалось, «будто колесо находилось в колесе» (Иез. 1: 16). И далее пророк пишет: «И все тело их, и спина их, и руки их, и крылья их, и колеса кругом были полны очей, все четыре колеса их. К колесам сим, как я слышал, сказано было: „галгал“ (вихрь)» (Иез. 10: 12–13). Это, вероятно, был образ изменения взгляда четырёх пар очей Херувима: подобно вращающемуся вихрю, перемещающемуся в направлении движения Херувима, таким же образом менялось направление взгляда очей на каждом из четырёх лиц его, что производило впечатление колёс со множеством очей. Поскольку и сам Херувим, как молния, двигался туда и сюда и, возможно, вращался, то и казалось, что он весь исполнен очей, ибо это, несомненно, были наиболее выразительные и потому длительно сохраняющиеся в зрительной памяти элементы его облика, поскольку они, конечно же, излучали мысленный свет. Именно поэтому и представлялось, что дух Херувима в колёсах, ибо он двигался туда, куда направлен был взгляд очей его. Таким образом, Херувимы в своём непрестанном движении создавали образ некой мысленной колесницы Божией, носящей на себе престол с Сидящим на нём и «стеклянное море» – небеса небес. Из этого можно заключить, что Иоанн видел всё-таки Серафимов и, перед престолом, стеклянное море (или кристалловидный свод), т.е. небеса небес, а Херувимов не видел, потому что они ниже него (под сводом). И хотя, по существу, они подобны Серафимам, окружающим престол, тем не менее отличаются от них внешним своим обликом и специфическими свойствами, которые связаны с их служением: если Серафимы, будучи исполнены благоговения и любви к Творцу, воспевают Его святость, то Херувимы, носящие на себе престол Божий и небеса небес, прославляют премудрость Всевышнего, сотворившего мир, и сами как бы являются олицетворением вечного движения в нём. При этом надо иметь в виду, что образ бесплотного существа может быть только символическим, потому что все элементы его облика имеют единую духовную природу (а не многосоставную, вещественную). Поэтому дух проявляет себя в символических образах, доступных человеческому разуму.

Итак, это были Серафимы, высшие духовные существа в небесной иерархии, которые окружали престол Господа Вседержителя. День и ночь, не имея покоя, они воспевают святость Того, Кто был и есть и грядет, воздавая ему славу и честь и благодарение за сотворение мира, а также и за дарованную бесплотным силам вечную жизнь, ибо, как сказано у Псалмопевца, «словом Господа сотворены небеса, и духом уст Его – все воинство их» (Пс. 32: 6–7). И когда они заканчивают свою песнь, тогда двадцать четыре старца, поставленные Богом судиями всей земли, падают перед Сидящим на престоле Сыном Божиим, Живущим во веки веков, и, полагая свои венцы перед Ним (в знак того, что они получили их благодаря Его победе над смертью, ибо они искуплены Кровию Его), говорят, что Он достоин приять славу и честь и силу, ибо через Него, Бога Слово, сотворил Бог мир и всё существует и сотворено по воле Его, которая суть едина у Отца и Сына и Святаго Духа, ибо едино Божество, едина сила.

Под книгой следует понимать память о предначертанных Божественным Промыслом судьбах мира, начиная со дней творения его, вплоть до конца века сего и наступления Царства Небесного. Носителем этой памяти является, безусловно, духовная сущность, а именно ангельский чин, который созерцает Бога как Промыслителя и воспевает Его благость и попечение о сотворённом Им мире – так называемые Господства, высший чин второго лика небесной иерархии. Они творят волю Божию в отношении управления судьбами мира и попечительства о всём сущем на земле и на небе, видимом и невидимом, большом и малом, в макро– и микромирах. То, что книга находилась в деснице Сидящего на престоле, говорит о власти Его над ними, как Господа господствующих и Владыки владеющих. Написанное отвне означает слово Божие, реченное через пророков, т.е. книги Священного Писания Ветхого и Нового Заветов, как и Сам Господь указал на это ученикам Своим: «...надлежит исполниться всему, написанному о Мне в законе Моисеевом и в пророках и псалмах» (Лук. 24: 44). Сюда же относится и сам Апокалипсис, написанный Иоанном в соответствии с показанным ему Откровением Иисуса Христа, «которе дал Ему Бог». Написанное же внутри и запечатанное семью печатями – это суть запечатлённые в памяти действия тех сил, которые приведут в исполнение означенные пророчества. Семь печатей суть семь времён, известных Богу, в которые совершатся предреченные в пророчествах наиболее важные события. Подобно шести дням творения мира и последовавшего затем седьмого дня покоя, также в семь периодов времени произойдёт сотворение нового неба и новой земли, и наступит вечная блаженная жизнь в Царстве Небесном. Снять печати означает привести в исполнение те события, которые предсказаны в качестве определяющих и поворотных моментов в судьбах мира. И хотя история развивается естественным образом, тем не менее некоторые ключевые моменты, определяющие дальнейший ход событий, не могут совершиться без попущения Божия.

Открыть сокровенную тайну домостроительства Божия, а также устранить сдерживающие силы и положить начало тому или иному ходу предреченных событий не во власти ни ангельских, ни человеческих, ни преисподних сил, кроме одного Того, Кому принадлежит эта власть по праву. Что же касается Ангела, вопрошавшего об этом, то всего естественнее было бы быть им Архангелу Иегудиилу, покровителю Иудейского народа (о чём говорит само его имя – иудейский), который по повелению Божию предшествовал израильтянам на всём пути их во время сорокалетнего странствования по пустыне (Исх. 23: 20–21).

Иоанн плакал, огорчённый мыслью о глубоком падении всего рода человеческого и о падших ангелах, так что никому уже нельзя было доверить – ни богоизбранному народу, ни ангелам, – ведение Божественных тайн о судьбах мира. Но один из старцев утешил его: не плачь... А среди старцев был ведь и сам Иоанн – тот внутренний, который сподобился войти в Царство Небесное и в числе избранных учеников Христа Спасителя, двенадцати апостолов, воссел на престоле, чтобы судить двенадцать колен Израилевых. Значит, этот внутренний Иоанн мог утешить внешнего, ещё живущего на земле, ибо ветхий человек его тлел, а внутренний день ото дня обновлялся и уже был преисполнен божественной мудрости и духом пророчества, дарованными ему от Бога. И этот внутренний Иоанн открыл ему, что право раскрыть книгу принадлежит Тому, о Ком пророчествовали Иаков и Давид и пророки, – это Иисус Христос, его, Иоанна, Божественный Учитель, ибо Он Тот Примиритель, лев из колена Иудина (Быт. 49: 9–10), и Сын Божий, корень Давидов (Псс. 2, 22, 103), Который победил смерть и потому достоин открыть книгу и снять её печати.

Когда Иоанн взглянул, то увидел посреди престола как бы пасхального Агнца, закланного. Престол окружали четыре Серафима, которые образовывали собою как бы крест с престолом в центре, а вокруг них, по окружности, располагались престолы двадцати четырёх старцев. Поскольку Иоанн был в духе, то видел, конечно, не плотскими очами, а духовными, и поэтому мог обозревать пространственную картину в целом. Причём все образы носили символический характер и имели глубокий духовный смысл. Закланный Агнец символизировал Пасху нашу истинную – Иисуса Христа, воплотившегося Сына Божия, закланного в жертву за нас. Но, будучи закланным, Он стоял посреди престола, как воскресший, и там же был Сидящий во славе Своей и славе Отчей Бог Слово, предвечно рождённый от Отца. А это значит, что Сын Божий, Богочеловек Иисус Христос, был зрим как бы в двух Своих естествах, но в образах, разумеется, символических. Агнец имел семь рогов и семь очей. Принято считать, что рога символизировали благодать, которая почивала на Христе по пророчеству Исаии: «...и почиет на Нем дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия; и страхом Господним исполнится» (Ис. 11: 2–3). А также имеется в виду и пророчество Захарии: «...не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф... и вынесет Он краеугольный камень при шумных восклицаниях: „Благодать, благодать на нем!“ (Зах. 4: 6–7) Но поскольку рог в Священном Писании служит эмблемой могущества, чести и славы, а в пророческих видениях упоминается часто вместо царей и царств, то можно думать, что рога у Агнца могли символизировать то же, что и семь звёзд в деснице Сына Божия (I. 16), а именно Первосвященническую власть Его в семи упомянутых выше церквах, как образа Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, и власть царскую, ибо Церковь Божия суть Царство Божие на земле. А семь очей, как и сказано, – это „семь духов Божиих, посланных во всю землю“, т.е. упомянутые выше те самые семь Архистратигов Божиих, „которые возносят молитвы святых и восходят пред славу Святаго“ (Тов. 12: 15).