Шрифт:
Джонатан и сам почти забыл о фонде. Напомнил о нем внук Николас, студент-историк Оксфордского университета. Теперь там миллионов двести – триста, не меньше, прикинул Джонатан, а возможно, и еще больше. Действительно, неужели за такие деньги нельзя решить этот вопрос? Если найти того, истинного Шекспира и вручить исследователю премию Андерсена… Тогда Андерсеновская премия станет позвучней Нобелевской.
Раздался звонок телефона – старинного аппарата с круглым тяжелым диском и трубкой на длинном проводе.
– Алло, это ты, Ник? Да, доброе утро. Как не рад тебе? Очень рад. Почему не зову в гости? Зову. Приезжай прямо сейчас. А… ты как раз проходил мимо… Ну так заходи. Да, жду.
«Вот он, Ник, легок на помине, – думал Джонатан. – Последние полгода он ко мне зачастил, а то, бывало, годами в дом не заманишь. Чует мою смерть, что ли? Или просто повзрослел, кое-чего понял в жизни. Впрочем, одно не противоречит другому».
– Ник, я только вспомнил о тебе, подумал, что ты уже повзрослел…
– Неужели, дед? Я старый?
– Ну, старый ты или нет, я не знаю. Но я вижу, что ты стал взрослым. Это объективно. А старость – понятие субъективное. Кстати, у тебя как с деньгами, нормально? А то дед на бензинчик подбросит. Чтобы был стимул почаще заезжать.
– Не, дед, мелочь у меня есть. Я не о мелочах пришел с тобой поговорить. Меня интересует крупное дело.
– Вот это разочарование. Я-то думал, что ты соскучился по деду, а ты по крупному делу. – Джонатан не мог сдержаться и сделал ударение на слове «крупное». – Горькое разочарование.
– Нее, дед, я правда скучаю без тебя, я из любви зашел, потому что крупное дело это любовного свойства.
– Неужели ты женишься, Ник? Так значит, я с утра пью виски не просто так. Давай я тебе тоже налью.
– Не надо, дед, повода нет. Не женюсь я… пока. Рано жениться, я еще и университет не закончил. И потом, ты же знаешь, как мне трудно поверить, что кто-то может выйти за меня, а не за твои капиталы.
– Да есть ли они еще, Ник?! СМИ сейчас такое ненадежное предприятие. Я давно не интересовался делами, может, там одни долги. Так что успокой своих невест. Скажи, что богатств нет и не предвидится.
– А фонд «Подлинный Шекспир»? Чем не капитал?
– Капитал, Ник, но не наш, а ученого, который докажет… Ну, ты знаешь.
– А если я докажу?
– Ник, не валяй дурака. Тебе что, правда деньги нужны? Да и как ты докажешь?
– Приезжал тут в декабре один русский, бросил интересную идейку.
– Ник, опомнись. Это его идея. Да и мало ли идей у этих русских?! Только результата никакого…
– Дед, ты вообще телевизор смотришь?
– Ты что, с ума сошел? Я еще буду телевизор смотреть?! Да я сам себе телевизор.
– Этого русского, который якобы напал на след подлинного Шекспира, взорвали в номере лондонского отеля. Что бы это значило?
– Возможно, он связан с русской мафией. Они теперь повсюду.
– Да нет. Помятый дешевый пиджачишко. Очечки нелепые. Он правда ученый… был.
– Просто ученый? Сумасшедший профессор? Интересно.
– Что же интересного? Он теперь не сумасшедший ученый, а обгорелый труп… Его тут же опознали.
– Еще интереснее. Тут же! Рояль в кустах… Кто же опознал?
– Его однокурсница, которая сейчас живет в Оксфорде.
– Боже, Христос Милосердный! И однокурсница оказалась под боком… Мы полвека боялись, что русские начнут ядерную войну. А теперь, когда мы перестали бояться, русские лишат нас нашей главной святыни – нашего Шекспира из Стратфорда!
– Нет, дед, я им не позволю.
– Вот как?
– Какого черта отдавать им такую кучу денег? Они и так весь Лондон захватили. Скупили все приличные дома, да что дома – дворцы! Гоняют по городу на «бентли» и «майбахах» со странными номерами типа «BYK»… Что бы это значило, кстати? Паркуются где ни попадя. Говорят, у них правостороннее движение, поэтому они, видно, по встречке и гоняют. Все причалы своими крейсерами заставили. Они их почему-то яхтами считают…
– Ты несправедлив, Ник! Они нам денежки приносят, а не в своей Сибири оставляют. Плюют на то, что мы в «холодной войне» победили, и прут сюда со своими нефтедолларами не хуже арабов. К тому же они христиане.
– Атеисты, а не христиане.
– Крещеные атеисты.
Март 1601
«Ты думаешь, атеисты – нехристи, что ли? Они все крещенные», – вспомнил Шакспер свой давний разговор с Марло. Сколько воды утекло с тех пор! Как он тогда остался жив, не понятно… Только он, конечно, не Шекспир. Начиная с того, что он никакой не граф, а кончая тем, что слишком молод… был. Шакспер знал, что Марло его ровесник. «Хватит Кита вспоминать, что, его судьбу хочешь повторить?» – задал сам себе Уилл риторический вопрос. Его же хорошенько попросили о нем забыть. В глаз ножом получить, даже если не насмерть, Шакспер не хотел.