Шрифт:
– Бриан, оставь его. Он не заслуживает этого. Теперь не заслуживает. – Голос ее был робким.
– Откуда ты взялась, черт возьми? И откуда ты знаешь, кто я такой? – плевался Бриан.
– Я подруга Николая.
– У него нет друзей, – без промедления ответил Бриан.
– Есть. Он наш друг, – тявкнул Йеппе из-за спины Бриана, готовый к борьбе.
Побитые Велик и Йеппе поднялись с земли и подошли к Марианне, с опаской, но готовые дать отпор. Бриан с недоумением взглянул на компанию, презрительно хмыкнул, отвернулся и быстро ушел.
Пока мы были в Копенгагене, я ходил на могилу к Сес ежедневно, но всегда брал с собой Йеппе. Он следил, чтобы не пришел Бриан, пока мы с Сес общались. Мы говорили с ней обо всем, о чем не смели разговаривать, когда она была жива. Я осознал, какую боль причинял ей, когда истязал сам себя. Я бы на ее месте меня возненавидел. Я по-прежнему был ее малышом, и даже смерть не изменила ее отношения ко мне.
Вечером мы отмечаем
Анита потрясенно подпрыгнула, увидев подбитый глаз Свища, и в возбуждении заскакала между нами:
– Что случилось? Почему у Свища глаз подбит?
Повернувшись ко мне, она заметила, что у меня опухла губа, что привело ее в еще большее волнение. Мы все были потрясены тем, как неистово Бриан меня ненавидел, и не имели сил успокоить Аниту, так что она так и стояла посреди комнаты ошарашенная, а мы тем временем отыскали замороженный горошек, чтобы приложить к нашим ранам.
Какое-то время мы, все разбитые, просто молча сидели за кухонным столом, пока Свищ не нарушил молчание, продолжая держать пакет горошка на глазу:
– Ну и фиг с этим со всем. Я лично хочу вечером выпить пива.
И мы тут же согласились, что никому не помешает хорошая гулянка.
Мы начали с «Чили Поп» и продолжили в других заведениях Нерребро. К четырем утра мы уже изрядно подустали от выпивки, но «Функе» еще был открыт, и пока не закрылся последний бар – мы держались. Йеппе немного описался – у него между штанин красовалось небольшое пятно. Велик не преминул сообщить об этом всем нам, но Йеппе уже настолько опьянел, что ему было абсолютно по барабану. Он наклонился ко мне и нежно прошептал, указывая на площадь Святого Ханса:
– Вот там мы познакомились.
Анита прикорнула в уголке. Она то и дело открывала глаза, но они неминуемо закрывались вновь, причем на все более длительное время. Велик и Свищ вели горячий спор с несколькими болельщиками FCK [4] о том, насколько «Эсбьерг» больше похож на футбольный клуб, нежели группа копенгагенских засранцев. Они пытались нарваться на драку, но дальше словесной перепалки дело так и не пошло. Марианна сидела на лестнице у входа, опустив голову на колени. Я, шатаясь, вышел из бара и подошел к ней:
4
Футбольный клуб «Копенгаген».
– Тебе плохо?
– Немного.
– Тебя стошнило?
– Немного.
Я сел рядом и обнял ее:
– А ты более стойкая, чем я думал. Ты выдержала попойку до конца.
– Хватит издеваться.
– Извини.
– Ты слишком часто издеваешься.
– Я извинился.
Она положила голову мне на колени. Это было приятно.
– Мой бывший мог выпить невероятно много, при этом я ничего не замечала. Долгое время я даже запаха пива вынести не могла, тут же выворачивалась наизнанку.
– Я думал, что «Свидетели Иеговы» не пьют.
– Он и не был свидетелем Иеговы.
– Нет?
– Нет, он албанец.
– А… неужели ты могла встречаться с таким?
– Ну, как-то встречалась, и он пил.
Она повернулась на спину, и ее лицо оказалось прямо напротив моего. Улыбка скользнула по ее лицу, когда она поймала мой взгляд.
– Спасибо, что заставила меня навестить Сес. Мы говорили о тебе. Моя сестра сказала, что ты милая.
Мое сердце тревожно застучало.
– Здорово.
Она нежно погладила меня по щеке. Я наклонился, чтобы поцеловать ее, но живот мешал, так что я слегка приподнял ей голову. Она не сопротивлялась, но и не отвечала На губах ее чувствовалась горечь из-за того, что ее стошнило, а у меня губа побаливала. Тем не менее это был долгий поцелуй: я прижался губами к ее губам, и ей пришлось ответить мне, но я почувствовал ее руки у себя на груди – мягкое прикосновение останавливало меня. Я отклонился назад, и она вновь нежно дотронулась до моей щеки: