нереальные, или даже сказочные черты.

Пришла мысль, что, возможно, прожитый мною отрезок времени, от детства по

сегодняшний день — подготовка именно к этой ситуации.

Неожиданно ощутил часовой механизм, способный перевернуть планету с ног на

голову. Он отсчитывал время, и завязанные с ним детали шоу готовились проявиться

каждая в свое время.

Странное состояние посеянное в единственном разговоре Джоновичем росло и

походило, что запущенный им алгоритм упал на благодатную почву. Мой внутренний «координатор»

все чаще отбрасывал на задний план мысли о семье или прошлой жизни.

С другой стороны я был к этому готов. Хотя старый Птахин что втайне гордился

своими эзотерическими достижениями или необычными возможностями позволяющими

обыгрывать окружающий мир казался с новых сегодняшних позиций ребенком.

«Скорее всего малыш вырос», — решил я понимая, что и это утверждение не совсем

верно. Что уж там мои внутренние составляющие поймали в разговоре с Джоновичем,

было неясно, но «авантюрист» явно что-то озадаченно переваривал.

На вокзал «Колун» прибыли через пятьдесят минут.

В дороге почти не разговаривали.

Колька рассматривал пролетающие за окном картинки, а я обдумывал инструкции.

«Значит не суетиться и не частить. С Ли сяньшен общаться уважительно, с

достоинством. Остальное по ситуации».

Мне, конечно, не сильно хотелось ехать в «пасть к дракону», как Колька, шутя,

называл офис триады, но назад дороги теперь не было.

Узел продолжал затягиваться.

Я вспомнил истории товарища о прочих сетях, неподчиненных «системе», и невольно

«поймал» на тонком уровне состояние полного одиночества.

«Хозяин» мира дядюшка Чжао в моем воображении оказался наездником, оседлавшим

дикую трехголовую тварь. Она хищно шипела, открывая свои зловонные пасти, но

покорно притихала при каждом рывке импровизированной уздечки.

— Ко мне поедем, — произнес в воздух Колька, оторвавшись от окна, — Ли сяньшен я

думаю, сразу к себе не позовет.

Но оказалось иначе и на перроне нас встретили. Пара китайцев с бесстрастными

лицами забрали чемоданы и после нескольких Колькиных фраз растворились в толпе.

Среди встречающих оказался и вагонный соглядатай. Он неожиданно крепко обнял

моего спутника.

— Знакомься, Миха, — представил мне его Коля, — Это мой товарищ Дэн Тин.

Я вспомнил его инструкции и задумался, надо ли пожимать протянутую мне руку.

— Давай жми, — бодрил товарищ, — Тин всего год как из Краслага. Освободился

после пятилетней «командировки», так что у него теперь все по-русски…

Рука моего «соглядатая» оказалась твердой как рельса.

— Приятана, — хлопнул он еще меня по плечу, — Молодец, Миса, Ли сяньшен доволна.

«И этот туда же, — проскочила в голове мыслишка, но оказалось, мой бунтующий

характер уже подчинилтся ситуации, — В конце концов, никто не знает, зачем я

здесь на самом деле, — рассуждал я, нащупывая в нагрудном кармане Серегину

флэшку, — Интересно, решусь я применить её или нет?»

Вместе с моими тайными рассуждениями, мы уселись в машину и теперь перемещались

теперь в потоках транспорта.

Город создавал странное впечатление. Небоскребы стояли иногда так тесно, что я

невольно ощутил себя Гулливером в стране великанов. Лица жителей казались в

своей массе озабоченными. В другом Китае или в том же Бангкоке атмосфера была

повеселей.

Несколько раз видел странные кучки народу. Колька пояснил, что это очередь в

банк, а потом показал еще несколько «скаковых контор». Оказалось, скачки в

Гонконге самое популярное развлечение.

Поразили и двухэтажные трамваи, неспешно перемещавшиеся в общем потоке.

Неожиданно я уловил пульс города. Такое ощущение приходило нечасто.

Первый раз — в Советском Ленинграде, затем во Владивостоке и еще раз в Гаване.

«Теперь Гонконг», — улыбнулся я.

Разрозненная картина складывалась. В ней гармонично устроились Колькины истории,

собственные впечатления.

Зашевелилась, наконец-то моя авантюрная половинка, но оказалась она какой-то