— Тайрезиан не плохой выбор для Лораны, — продолжил Беседующий, и Танис ощущал, как стучит его сердце. — Итак, хотя я и знал, что это будет трудной задачей, я принял решение выполнить ее, объявив помолвку.

— Скажи мне, Танис, почему все так случилось? — спросил Беседующий. — Я не понимаю, и никто не в состоянии объяснить мне, как моя дочь каким-то образом могла дать слово мальчику, которого я привел в свой дом и вырастил как ее брата. И впервые за все время Лорана не желает… — Беседующий на мгновение замолчал, проведя рукой перед глазами. Но мгновение прошло, и его царственная осанка вернулась. — Не желает поговорить со мной. Скажи мне, Танис. Почему моя собственная дочь избегает меня?

Танис покачал головой.

— Я не знаю, — искренне произнес он.

— Но ты, Танис, единственный из всех, должен знать, — сказал Беседующий крайне взволнованным голосом. — Ты из всех моих детей всегда был самым близким ей. А теперь я узнаю, что ты, возможно, еще ближе, чем я думал. — Его глаза вспыхивали зеленым светом.

— Нет, это не совсем так, — сказал Танис, его сердце выпрыгивало из груди. — Это просто была игра, в которую мы играли давным-давно, вот и все.

— Игра? — произнес Беседующий. Его голос был тихим, но в нем была резкость, заставившая Таниса поежиться. — Танталас, это серьезная тема, — сказал он, подходя к Полуэльфу, его мантия колыхалась. — Под угрозой честь нашего дома, согласие двора, само мирное существование этого города. Не время для игр!

Танис покачал головой, его лицо пылало. Он пытался что-то сказать, хоть что-нибудь, но слова не приходили.

— Сперва, Лорана едва не бросила мне вызов при всем дворе, — продолжал Солостаран. — И я надеялся, что ты понял из всего этого, что тебе следует предвидеть последствия своих деяний, так как ты всегда был дорог мне, и я желал бы, чтобы ты уважал меня. Но затем я узнаю, что не прошло и часа, как ты снова с ней во внутреннем дворе, что она обнимает тебя и целует, как… как… — Беседующий запнулся, но затем снова собрался. Его глаза сверкали, а голос был жестким. — Танис, ты ведешь с ней темную игру. Ты являешься членом этого двора и должен уважать его решения. Ты мой подопечный. Ты — ее брат, а она — твоя сестра.

Глаза Беседующего расширились, гнев вытек через них, оставив на его лице мрачное выражение. Его плечи поникли, и он схватился за край стола, как будто пытаясь устоять.

— Прости меня, Танис, — прошептал он.

Танис помог Беседующему добраться до кресла.

— Просто все оказалось так трудно, вчерашние проблемы привели к этому, — произнес Беседующий. Он указал на графин с вином, и Танис налил ему чашку. — А со вчерашнего дня придворные напоминают мне гончих, кусающих оленя за бока. И что я должен был сказать им? Что мой подопечный собрался жениться на женщине, которую все считали его сестрой — номинальной, если не настоящей? Что я должен нарушить свое слово? — Он покачал головой. — Постарайся понять. Я сержусь не на тебя. Это все двор и его узколобость, в отношении тебя, в отношении твоего происхождения.

Танис вздохнул. Он отчаянно хотел верить Беседующему, и, разумеется, той сердечности, что исходила сейчас от его приемного отца.

— Я сказал вам правду, — произнес Танис. — Я люблю Лорану, конечно, но как свою сестру. Я не знаю, что теперь делать. — Как запоздалую мысль, он добавил: — Лорана может быть довольно упрямой.

Беседующий едва не рассмеялся. Наконец, на его губах промелькнула улыбка.

— Ах, мне, в самом деле, следовало ожидать этого. Ее товарищ по детским играм превратился в красивого молодого эльфийского лорда. Стоит ли удивляться, что она влюбилась в него? Хотя он и рос, как ее брат, она знает, что это не совсем так.

Танис подождал, не зная, что сказать, но, похоже, аудиенция была окончена. Минутой спустя, он снова в одиночестве оказался в коридоре.

Танис наблюдал за восходом солнца из Зала Неба. Бледные лучи вспыхивали, словно медь, на Башне Солнца и искрились огнем на кристаллических и мраморных зданиях. Когда солнце достаточно поднялось над горизонтом, его скрыл далекий вал темных туч, висевших низко в небе. Солнце воспламенило облака, в считанные минуты сменив их цвет со скучного серого на пылающий багрянец. Эти тучи выглядели толще, чем накануне вечером. Танис пошел обратно ко дворцу, направляясь в конюшню, где обитал Белтар, его трехлетний гнедой жеребец.

Снаружи конюшни из серого гранита уже собрались дворяне Квалиноста. Тайрезиан, одетый в черные кожаные брюки и стальной нагрудник, с высоты своего гнедого жеребца, Праймодана, выкрикивал приказания Ультену. Мирал неспешно прогуливался вдоль стены здания, на поясе его красной туники с капюшоном, на которую он сменил привычную мантию, болтались матерчатые сумки с ингредиентами для заклинаний. Туника длиной по колено где-то с середины раздваивалась, позволяя магу удобно ехать верхом. Несколько других дворян, чьи имена Танис не мог вспомнить, стояли группой и беседовали слева от двери конюшни. По соседству Литанас седлал мерина мага. Портиос держался в стороне, наблюдая и мало говоря; его брат, Гилтанас, одетый в свою черную униформу стражника, подражал его позе, к явному смущению Портиоса. Танис кивнул своим кузенам, войдя в платную конюшню, чтобы забрать Белтара. Позже, выводя своего жеребца на булыжник конюшенного двора, он увидел приближавшегося со стороны дворца Зеноса и въезжавшего с юга Флинта, верхом на Быстроногой, с болтавшимся на боку мечом Таниса. С другой стороны животного располагался боевой топор гнома.

— А вот незабываемая парочка — гном верхом на муле и эльф, столь старый, что, наверное, был знаком с Кит-Кананом, — Ультен крикнул Гилтанасу, который бросил взгляд на своего брата и быстро спрятал улыбку. Портиос выглядел озабоченным. Танис остановился рядом с наследником Беседующего, держа Белтара за поводья и ожидая, пока Флинт принесет ему его меч.

Лорд Зенос первым достиг конюшенного двора, путаясь в своей мантии длиной по лодыжки и цвета собравшихся над головой штормовых облаков. Он спросил Тайрезиана, где можно позаимствовать лошадь; очевидно, у советника не было собственной.