Он принялся двигать ручкой вправо-влево и вверх-вниз. Иногда она смещалась так далеко на периферию моего зрения, что я едва ли не заглядывал внутрь себя — туда, где можно увидеть, к чему крепятся глазные яблоки. Закончив процедуру, коп сказал:

— Опасное вождение — это серьезное дело.

— Понятно, — ответил я.

— Я хотел бы обыскать вашу машину. Вы можете отказаться, но это осложнит ваше положение.

— Ладно, обыскиваете, — сказал я отстраненно.

В моем голосе явно прозвучали отцовские интонации.

— Мне надо успеть на автобус в Айову, — сказал Арлен. — Он уходит в полночь.

Коп посветил фонариком в салон «олдсмобиля» и, пошарив под сиденьями, вытащил оттуда несколько бумажных оберток от фастфуда и биографию Ганди.

— Он мог в течение шести недель обходиться без еды, — сказал я.

Полицейский кивнул и бросил книгу на сиденье, потом нажал на кнопку, чтобы открыть багажник.

— Эта штука прошла более трехсот тысяч миль, — сказал он, обходя машину. — Вы, должно быть, много ездите?

— Да, люблю водить, — ответил я, хотя вряд ли коп мог услышать меня из-за шума проходящего транспорта.

Он уже рылся в багажнике. Мы с Арленом по-прежнему стояли с другой стороны, у капота, и я поглаживал холодный металлический бок «олдсмобиля». Через минуту полицейский подозвал нас к себе. Мы приблизились. Луч его здоровенного фонаря высвечивал содержимое моего багажника. Коп достал несколько фотографий и посветил на них. Я увидел Меган Труди: она рыдала, стоя на коленях рядом со своими посадками стручкового перца. На следующей был Джим Троллоп, который закидывал шары для гольфа в пустой плавательный бассейн. Еще там была студентка университета в маечке с бретельками: она сидела под вязом и читала Джека Керуака.

— Что это? — спросил коп.

— Фотографии, надо полагать, — ответил я.

— Ну, елки-палки! — охнул Арлен, глядя на рассыпанные фотографии.

Полицейский запустил руку в коробку и вытащил еще целую кучу. Потом он открыл положенный в багажник Уитом набор средств на все случаи жизни, в том числе сигнальные ракеты и космическое одеяло. Тут я на секунду поглядел на себя глазами копа. Значит, есть пацаненок, несущийся неизвестно куда на древнем «олдсмобиле», сбивая по пути почтовые ящики. Он везет с собой кучу фотографий, по всей видимости, незнакомых ему людей. Его сопровождает товарищ явно психического вида. Под передним сиденьем в машине лежит биография какого-то индийского мистика, а в багажнике — разные армейские причиндалы.

— Скажите, эти люди знали, что вы их фотографируете? — спросил полицейский.

— Ну, не совсем, — ответил я.

— А зачем вам сигнальные ракеты?

— Чтобы подать сигнал в случае опасности. Это положил в багажник друг моего отца. Он астронавт и очень серьезно относится к вопросам безопасности.

— Вы употребляли сегодня наркотики?

— Нет, сэр, — ответил я.

— При подозрении на наркотики я могу взять анализ мочи.

— Просто меня клонило в сон и я задремал за рулем, вот и все.

— Он только что получил некоторые экстрасенсорные сведения о своем покойном отце, — вмешался Арлен.

— Куда вы направляетесь?

— Домой. Недалеко отсюда.

— А вы? — спросил коп у Арлена. — Вы водите машину?

— Предпочитаю не водить.

Полицейский еще раз окинул взглядом фотографии и поблескивающее, как фольга, космическое одеяло.

— Натан, я должен доставить вас в ваш местный полицейский участок. Вам придется, как минимум, заплатить за поврежденные почтовые ящики. Но вы можете и лишиться прав. Вам также придется поехать с нами, сэр, — сказал он Арлену.

Тот был явно обеспокоен:

— Но мне же надо успеть на эту дворняжку… на «Грейхаунд». Послушайте, офицер! Добираться до Дубьюка на автобусах «Трейлуэйз» [87] — это такая морока…

— Вы собираетесь меня арестовать? — спросил я, чувствуя, что готов к утвердительному ответу.

— Нет. Вас пока ни в чем не обвиняют. Мы вернемся в ваш город, и там полицейские вызовут ваших родителей. После этого они посадят вашего товарища на автобус.

— У него отец умер, — сказал Арлен.

— А мать? — спросил коп.

— Она дома с астронавтом, — ответил я.

Он жестом приказал нам сесть к нему.

— А что будет с моей машиной? — спросил я. — Не могу же я ее тут бросить?

— Приедете утром и заберете ее. Все будет в порядке.

Мы сели на заднее сиденье полицейской машины. Внутри пахло, как от новой пары ботинок. Я застегнул ремень, и коп, не выключая в первые минуты свои ослепительные огни, вписался в поток транспорта. Мы мчались в ночи, догоняя и обгоняя седаны и кабриолеты с опущенным верхом, и водители провожали нас взглядами. Они, конечно, принимали меня за преступника, и мне нравилось, что они все отворачивались, как только встречались со мной взглядами.