— Я тоже тебя люблю, моё солнышко, – тишина, – «Мамичка»! Ты скоро к нам придешь?!

—Мой мальчик! Не знаю, но думаю, мы скоро увидимся. Тебе там не страшно? – я беспокоилась за психику ребенка, его ведь как-то затащили в ту подводную лодку.

— Сначала было страшно, когда дяди в водолазных костюмах тянули меня за ноги под воду. А потом мне надели маску, и я мог дышать под водой и видеть чистую прозрачную воду. Жилет прокололи, и мы вместе с дядями опустились в черную-черную дыру на самом дне реки. Там нас ждала большая лодка. В ней было интересно, столько всяких кнопочек, рычажков и даже руль! – пролил ребенок свет на тайное исчезновение в речных водах.

— Елисейка, как же я испугалась, что больше никогда вас не увижу. Я вас очень люблю: тебя и Люсьена.

Екатерина Степановна посмотрела на часы, давая понять, что я либо много разговариваю, либо у неё еще есть важные дела. Поэтому я попрощалась со своими мужчинами, и вернула серенькую Nokia владелице.

…Екатерина – леди в погонах, следователь в чьем послужном списке десятки раскрытых преступлений оказалась очень хорошим человеком. И как только столь неспокойная работа не превратила её в сухую нечеловечную личность? – думала я, возвращаясь в Донецк поездом.

Должность следователя сама по себе таит немало негативных составляющих. Это и психическая нагрузка, и физическая усталость от постоянных расследований, допросов, очных ставок, кропотливого сбора информации и последующего выстраивания версий. А главное, у Екатерины Степановны такой же ненормированный день, как у бизнесмена. Разница только в том, что бизнесмен старается исключительно ради своего достатка, а следователь трудится для поддержания порядка во всем обществе. И им часто приходится целыми сутками находиться вдали от семьи, но в постоянном общении с другими людьми, и чаще всего с пострадавшими, с которыми любому человеку было бы удручающе находиться рядом. Ведь потерпевшие психически надломлены, перенеся моральный удар от потери близкого человека, например, и следователю как психологу приходиться выслушивать их, что тяжело, в первую очередь, морально.

С первыми лучами солнца я проснулась. В купе все еще спали. Стоял неимоверный храп одного из попутчиков – немолодого человека, который лежал напротив, как и я на верхней полке. А на нижних полках тихонько посапывали две бабули. Обе в чепчиках, из-под которых выбивались седые пряди.

За ночь я набралась сил, успокоилась после недавних переживаний и уже обдумывала, как бы удачнее сыграть отведенную мне роль в разоблачении Паулина Перольского. Я, конечно, не могла не думать о Люсьене с Елисеем. Хотелось быть рядом с ними или хотя бы услышать их голоса, но Екатерина Степановна предупредила меня, что мой номер прослушивается. Паулин оказался тем еще фруктом.

На часах было 05.13. До прибытия на станцию донецкого железнодорожного вокзала у меня еще было более двух часов свободного времени. Спать под непрекращающийся храп было невозможно. Даже мысли сбивались от столь низкочастотного дребезжащего звука.

— Они должно быть уже в Одессе, – я все же думала о сыне и любимом человеке, мысленно задавая себе вопросы. – Закончен ли ремонт в доме, где моим мужчинам предстоит дожидаться меня какое-то время?

Екатерина Степановна вчера спросила меня, нет ли у меня надежного места, где можно было бы спрятать на несколько дней Люсьена с малышом. И поразмыслив, я вспомнила о предложении Ирины Николаевны отдохнуть в ее домике, доставшемся ей в наследство. Одесса, район Мельницы, улица Ивана и Юрия Липы, дом № 9, – назвала я точный адрес. Меня немного смущало, что листок с этим адресом так и остался среди моих бумаг в доме Паулина. Но я была на 99% уверенна, что искать Люсьена и Елисея будут только на дне реки, и только водолазы. Поэтому я набрала 099-99-99-099, легко запоминающийся номер подруги, и со старенькой Nokia леди-капитана позвонила Ирине. Но во время разговора я так и не коснулась темы ремонта в доме. Главное тогда был сам факт, что с её разрешения Люсьен Дюжесиль с моим мальчиком поселятся в одном из домиков прекрасного города Одессы, сблизившего нас под ночным звездным небом. И уже скоро мы вновь встретимся, вот только осталось вывести на чистую воду Паулина и воздать ему по заслугам.

Бардовые лаковые туфельки стучали каблучками по тротуарной плитке. Я на секундочку остановилась, поправила строгую черную юбку, и с высоко поднятой головой пошла дальше. Теплый ветер раздувал тонную ткань моей кофточки с абстрактными изображениями красно-бардовых вишен с черными листьями, огненные волосы непослушно лезли в глаза, которые сегодня даже не были накрашены. Со стороны лицо могло показаться нездоровым любому прохожему, но я, не обращая ни на кого внимания, шла домой, туда, где по моим предположениям «графиня» Изольда Бенедиктовна кусает себе локти из-за «несчастного случая» с её внуком.