Часом позже, когда большинство из посвященных этой ночью рыцарей разбрелись по своим палаткам, чтобы выспаться перед дальней дорогой, Ричард продолжал сидеть у костра.

Он смотрел, как оранжевые языки пламени вырываются из жаркого плена, жадно хватая прохладный ночной воздух. Ричард постоянно подкидывал дрова, подкармливая огонь, чтобы тот продолжал ярко гореть и у него был бы повод задержаться возле костра подольше.

— Милорд, — послышался голос Гилберта.

Ричард обернулся.

— Садись, старина, — предложил он, похлопывая ладонью по бревну, на котором сидел сам.

Гилберт оперся на плечо принца и присел рядом. Если бы он не был слеп, то, глядя на его широко открытые голубые глаза, можно было бы подумать, что он тоже любуется огнем.

— Что ты здесь делаешь, Гилберт? — спросил принц и, слегка прищурившись, посмотрел на старика.

— Пришел помочь тебе разобраться с твоими мыслями, — ответил тот.

— Нет, я серьезно спрашиваю. Что ты делаешь в отряде?

— И я тебе серьезно отвечаю: помогаю разбираться в том, что происходит. Кто, если не я? Ведь ты доверяешь мне, я знаю тебя с пеленок. Кто, если не я, расскажет тебе обо всех тонкостях этого нового мира, о твоей миссии, о пути, которым следуешь?

Принц продолжал смотреть на старика.

— Ну, что молчишь? — сказал Гилберт. — Спрашивай, что хочешь узнать.

Ричард усмехнулся. Ему показалось, что сейчас Гилберт говорит с ним с позиции сильного, знающего больше, чем он, и способного действительно многое объяснить и во многом помочь.

— Скажи, — начал Ричард, — ты имеешь какое-то отношение к ордену Рыцарей Тени?

Гилберт молча засучил рукав и показал руку Ричарду. Принц увидел на предплечье старика знак: щит, на котором изображен открытый глаз. Гилберт опустил рукав.

— По решению Совета Гильдии Мудрейших я должен контролировать твой маршрут и указывать тебе этапы твоего пути, — не дожидаясь вопроса, стал рассказывать старик. — Первым твоим рубежом должна стать Флория, которой правит драг Гринерра. Она поведает тебе, как найти проводника во Фрост — страну вечного холода.

— Да, я слышал о Гринерре на Совете.

— Что ты там слышал! — Старик махнул рукой и заулыбался. — То, что я тебе сейчас расскажу, ты вряд ли где-то услышишь. Речь пойдет об одном из твоих родственников, который в свое время очень насолил Гринерре, за что она до сих пор немного обижена на Виздомов.

Ричард уселся поудобнее.

— Тебе в любом случае надо это услышать, чтобы знать, насколько может быть крут нрав драга, если его по-настоящему разъярить. Так вот. Твой дядя лет тридцать назад не вполне порядочно повел себя с ее фрейлиной, когда со своим отрядом встал лагерем в лесу Гринерры.

Твой отец ждал его на свадьбу своей сестры Виктории, которая должна была состояться через два дня, но так и не дождался. Когда спустя три дня он послал гонцов проведать, не случилось ли с ним чего в пути, то узнал, что на поляне, где встал на ночь отряд брата, к утру появились деревья. В них стараниями Гринерры превратились рыцари. Воинов нетрудно было узнать, потому что те так и застыли в позах сопротивления, когда появившиеся из-под земли корни обвивали их с ног до головы, и они обрастали корой и листвой. Житель близлежащей деревни, который на свою беду заблудился спьяну в лесу, говорят, сошел с ума, потому что не видел в своей жизни ничего более жуткого. Можно себе представить, как страдает человек, тело которого прорастает побегами и пускает в землю корни…

— Гринерра так жестока? — удивился Ричард.

— Не более, чем некоторые люди, — возразил Гилберт. — Твой дядя был порядочным негодяем, упокой Господь его душу, и оставил горестные воспоминания о себе отнюдь не у одной женщины. Считаю, что Гринерра была еще слишком милосердна к нему!

— Что ж, — усмехнулся Ричард, — постараюсь ее не сердить.

— Не сомневаюсь, что ты будешь учтив с ней, — улыбнулся старик. — Все-таки я тоже принимал участие в твоем воспитании!

— Да уж, старина, ты вложил в меня гораздо больше сил и любви, чем многие мои учителя. — Ричард взял старика за руку. — Я рад, что ты со мной.

— Ладно, ладно. — Гилберт похлопал своей ладонью по руке принца, скрывая скупую слезу. — Пойдем-ка спать, надо выспаться перед дорогой.

Ричард проводил старика до его палатки и отправился к себе, доверяя свой сон часовым и Господу Богу, который в эту ночь смотрел на него с небес, улыбаясь.