– Я нашел его, - отвечаю.
– В Ории.

– Не в Отдаленных провинциях?
– допытывается Вик.

Он знает, что мне известно больше, чем я говорю. Я поднимаю глаза. Они с Элаем находятся по другую сторону карты, наблюдая. Последний раз Вик бросал мне вызов в деревне, когда я высказался о том, как Общество убивает Аномалий. Сейчас я замечаю в его глазах то же непреклонное выражение. Он думает, что пришло время поговорить об этом.

Он прав.

– И там тоже, - говорю я.
– О Лоцмане я слышал на протяжении всей своей жизни.

Я действительно слышал. В Приграничных областях, в Отдаленных провинциях, в Ории и здесь, в Каньоне, тоже.

– Ну и как ты думаешь, кто он?
– спрашивает Вик.

– Некоторые считают, что Лоцман - это лидер Восстания против Общества, - говорю я, замечая, как глаза Элая загораются от возбуждения.

– Восстание, - соглашается Вик.
– Я тоже слышал об этом.

– Сопротивление существует?
– нетерпеливо переспрашивает Элай.
– И Лоцман - его лидер?

– Возможно, - отвечаю я.
– Но к нам это никаким образом не относится.

– Конечно же, относится!
– сердито восклицает Элай.
– Почему ты не рассказал остальным приманкам? Может быть, мы смогли бы что-то сделать!

– Что?
– спрашиваю я устало.
– Вик и я, мы оба слышали о Лоцмане. Но даже не знаем где он или она находится. И если бы знали, я не верю, что Лоцману удалось бы достичь чего-то, кроме смерти, и утянуть очень многих людей за собой.

Вик трясет головой, но вслух ничего не произносит.

– Но это могло бы дать им хоть какую-то надежду, - упорствует Элай.

– Что хорошего в том, если их надежду даже нечем поддерживать?
– задаю ему вопрос.

Он упрямо стискивает зубы.
– Но это ничем не отличается от того, что ты пытался сделать, когда заряжал оружие.

Он прав. Я вздыхаю.
– Знаю. Но, в любом случае, говорить им о Лоцмане было бы не очень хорошей идеей. Это всего лишь история, рассказанная моим отцом.
– Неожиданно, я вспоминаю, как мама рисовала иллюстрации, когда он рассказывал. И когда история о Сизифе заканчивалась, и краски высыхали, я всегда чувствовал, как он окончательно успокаивался.

– Я слышал о Лоцмане от кого-то у себя дома, - говорит Вик и делает паузу.
– Что с ними случилось? С твоими родителями?

– Они погибли при обстреле, - сообщаю я ему. Сначала я думаю, что больше ничего не скажу. Но все же продолжаю. Мне придется рассказать Элаю и Вику о том, что случилось, чтобы они поняли, почему я не верю.
– Мой отец обычно устраивал встречи для поселенцев.

Я вспоминаю, как это было волнительно каждый раз, когда все сидели рядом на скамьях и дружно общались. Их лица озарялись светом, когда отец входил в помещение.
– Мой отец выяснил, как можно отключать порт в деревне, чтобы Общество не узнало об этом. По крайней мере, он так думал. Я не знаю, может, порт, по-прежнему, работал или кто-то донес Обществу об этих встречах. Но, когда начался обстрел, все люди оказались собраны в одном месте. И почти все погибли.

– Так это твой отец был Лоцманом?
– благоговейно спрашивает Элай.

– Если и был, то он теперь мертв, - отвечаю я.
– И утянул за собой всю деревню.

– Он не убивал их, - говорит Вик.
– Ты не можешь винить его.

Я могу и виню. Но так же понимаю точку зрения Вика.

– Их убило Общество или враг?
– через мгновение спрашивает Вик.

– Корабли, которые выглядели как вражеские, - говорю я.
– Только представители Общества не появились, пока все не закончилось. Это было что-то новое. Раньше они хотя бы притворялись, что сражаются за нас.

– А где ты был, когда это случилось?
– спрашивает Вик.

– Я был на плато, - отвечаю я.
– Хотел посмотреть, как идет дождь.

– Как те приманки, которые пытались добыть снег, - говорит Вик.
– Но ты не умер.

– Нет, - отвечаю я.
– Корабли не заметили меня.

– Тебе повезло, - считает Вик.

– Общество не верит в удачу, - произносит Элай.

– Я думал, что это единственная вещь, в которую действительно верю, - отвечает Вик.
– Есть везение, и есть невезение, нам же, кажется, никогда не везет.

– Это не правда, - протестует Элай.
– Мы сбежали из Общества и достигли Каньона. Мы нашли карты в пещере и покинули местечко до того, как нас обнаружили.

Я ни с чем не соглашаюсь. Я не верю в Общество, или в Восстание, или в везение и невезение. Но я верю в Кассию. Если бы мне пришлось отвечать, есть ли нечто большее, во что можно верить, я бы сказал, что верю в то, есть это вообще или нет.

Прямо сейчас есть Я, и я собираюсь продолжать действовать.