Минутко Игорь Александрович
Шрифт:
«Ночь? День?»
Это был третий день пребывания Эрнста Тельмана в тюрьме гестапо для одиночного заключения, недавно отстроенной в подвалах серого здания на Принц-Альбрехтштрассе.
Его не вызывали на допросы, не оказывали медицинской помощи; и простыня и подушка были в пятнах крови. Однако богатырский организм делал свое: постепенно во всем теле боли стали стихать, отпустило сердце. Эрнст стал ходить из угла в угол. Время от времени появлялся стражник со скудной едой.
На третий (или четвертый?) день в камере возник Гиринг. Вид у него был взбешенный, похоже, гестаповец еле сдерживал себя.
– Иди за мной!- рявкнул он. Тельман тяжело шагал по коридору второго этажа между Гирингом и стражником.
Поворот, еще поворот...
Его Роза!..
– Роза!..
– Он рванулся к ней.
– Эрнст!
– Ее глаза были полны слез и ужаса.
– Что с тобой сделали?!.
– Прекратить!
– закричал Гиринг.
– Никаких истерик! Ничего страшного не произошло!
Но Эрнст Тельман слышал - слышал!
– в голосе палача страх!
Тогда Тельману еще не было известно, что его жена, как только узнала о переводе мужа в гестапо, явилась в штаб-квартиру этого застенка и потребовала немедленного свидания с мужем. Ей отказали. Но Роза Тельман не собиралась отступать. Она уверенно села в кресло и сказала гестаповскому чину (в погонах и знаках отличия она не разбиралась):
– Я категорически заявляю: не уйду, пока не увижу мужа. Если в свидании мне будет отказано, значит, Эрнста убили. Знайте: это всколыхнет весь мир.
На лице гестаповца отразилась растерянность.
– Минуту, фрау Тельман.
– Он ушел в соседнюю комнату, там с кем-то долго разговаривал по телефону. Вернувшись, сказал: - Сейчас возвращайтесь домой. Свидание с мужем вы получите завтра.
Она получила разрешение на свидание через три дня - гитлеровский режим боялся международного шума вокруг «исчезновения» Тельмана.
– ...Роза... Главное... Передай товарищам: вырвать меня отсюда...
– Я все сделаю, Эрнст!
– Прекратить!
– заорал Гиринг.
– Свидание окончено!
Он вернулся в свою мрачную камеру в приподнятом настроении.
«Роза, любимая, - шептал Эрнст Тельман, чувствуя, Как спазм сжимает горло.
– Ты со мной. А раз так... Я верю, я знаю...»
РОЗА
Она была тоненькая и золотоголовая, как майский одуванчик. Эрнст сидел в углу кафе, не сводя с нее глаз. Кто-то из товарищей сказал с дурашливым испугом:
– Парни! Тедди на глазах теряет голову!
– Да что ты, - подыграл шутнику Томас Блекерт.
– Наш бронированный Тедди? Не может быть!
– Почему не может? Неуязвимый Ахиллес был ранен в пятку, а Тедди прямо в сердце. Боюсь, не смертельно ли?
В танцевальном кафе Эрнст оказался совершенно случайно затащили приятели. Он упирался:
– Да не умею я танцевать!
– И не надо, - пуще всех приставал Томас.
– У нас будет другая программа: попьем пива, поболтаем с девушками.
Эрнст сдался и сейчас не жалел об этом. Он только мысленно умолял аккордеониста, чтобы тот играл подольше: девушка кружилась в вальсе так легко и невесомо, словно ее стройные ноги вообще не касались пола, Лицо девушки показалось Эрнсту смутно знакомым. Где он мог видеть ее раньше? Ну, конечно, в прачечной Вельшера! В гладильне...
Там в основном работали молоденькие девушки, и его поражало: как они ежедневно выдерживают свои десять часов, ворочая тяжеленные утюги, в сыром пару и угаре? Утюги заправлялись древесным углем и немилосердно дымили. К концу дня работницы выходили на улицу с красными глазами и жадно хватали ртом свежий ветер, выкашливая из легких убийственно-смрадный воздух гладильни...
Весь вечер Эрнст просидел, насупившись, в полутемном углу кафе. «Дубина неотесанная, - ругал он себя.
– Растяпа. Не мог до сих пор научиться танцевать! Теперь кусай локти. А если просто подойти к ней на улице и заговорить? Да ведь сочтет наглецом и приставалой. Ладно, спокойно. Ты никогда не слыл трусом. Подойдешь к ней сегодня же, а там будь что будет!»
Но отважиться на этот шаг он заставил себя только через три дня. В тот вечер Эрнст дожидался ее у выхода из танцевального кафе. Она вышла в шумной компании подружек, но тут же они распрощались и разошлись. Девушка, оставшись одна, быстро пошла по слабо освещенной улице. И тогда он решился:
– Постойте!
– И сам не узнал своего осипшего голоса.
– И не бойтесь, пожалуйста!
– А я и не боюсь, - сказала девушка.
– Хотя знаю, что вы меня ненавидите.
– Я? Вас?
– от неожиданности Эрнст даже остановился.
– Конечно. Четвертый вечер смотрите на меня так, словно я ваш смертельный враг.
Эрнст почувствовал, как у него запылали щеки и уши.
– Правильно, - выдавил он.
– Я действительно смотрел на вас и пытался вспомнить, где мы виделись раньше.