После того, как всё успокоилось и набедренные повязки заняли своё законное место (впрочем — они мало мешали процессу, можно было и не снимать!), я решил заняться изучением местного языка — мало ли как пригодится, хоть узнаю, какие гадости говорят про меня окружающие акомы (язык не поворачивался теперь называть их дикарями, после того, что я узнал, да и как-то стрёмно называть дикарями тех, с кем спишь и ешь).

Васона оказалась не только очень умелой любовницей, но и прекрасной учительницей, вдумчиво подошедшей к процессу изучения. Начали мы с частей тела человека, что было довольно опрометчиво, так как это опять чуть не закончилось соитием — я еле удержался — потом перешли на хозяйственные предметы — ложки, чашки и так далее.

К ночи я уже твёрдо знал десятка два общеупотребительных слова, половина из них касалось частей мужских и женских тел, а также не очень твёрдо — несколько десятков слов вроде «хижина», «небо» и «циновка».

Язык акомов не представлял ничего особо сложного и напоминал язык индейцев. У меня даже опять возникли подозрения, что языки Земли и Машрума имеют общие корни — может быть, когда-то, два мира плотно сообщались друг с другом?

Спал я один — терпеть не могу, когда кто-то торчит под боком и пихает меня коленками. Если я когда-нибудь женюсь, то жене выделю отдельную спальню — пусть там спит и мне не мешает видеть сны. Кстати, надо спросить у Варгана — а производить детей мне моё нынешнее состояние позволяет? Или я уже стерилен? Было бы неприятно знать, что я не оставлю после себя человеческих детёнышей...

Аргана прокралась ко мне уже тогда, когда я засыпал и практически потребовала на своём птичьем языке любви и ласки — я её прогнал, заверив на ломаном акомском и имперском, что завтра всё будет — и любовь и ласка, а сейчас, я если она не уберётся и не даст мне поспать как следует, огребёт по-полной гнева великого Хранителя. Ну в самом деле — я им что, бык-производитель, что ли? Спать-то надо когда-то!

Пробуждение было отвратительным — утро началось с рёва мерзкого Варгана, который орал, как три океанских парохода:

— Подъём! Нас ждут великие дела! Сейчас на пробежку по лесу — три километра туда и обратно, а потом засядем за мозговые упражнения. Будет делать из тебя хранителя, обтесав эту белую тупую глыбу до сердцевины!

Мне очень не понравились его слова об обтёсывании меня до сердцевины — эдак сострогают нафиг, ничего не останется. Мне моя плоть как-то нравится, я не нанимался работать бегуном или другим каким спортсменом, но делать было нечего, так как у этого козла в руках была плётка, которой он ощутимо врезал мне по голой спине.

Вот не нравится мне когда бьют по спине — я еле сдержался, чтобы не врезать ему как следует. Но сдержался, помня, как из этого «буратинки» вылезает здоровенная деревянная пика и лишь зашипел и заматерился по русски.

Быстро посетив заведение на задах у хижины — типа сортир, я побежал по тропе, подгоняемый безжалостным Варганом. Про себя решил — нет, гадина, не дам я тебе повода измываться над знатным манагером и так наддал по тропе, что Варган с трудом за мной успевал, а потом даже слегка отстал, потерявшись где-то на горизонте. Затем я сбавил ход и дождался его — практически не запыхавшегося, но удивлённого:

— Мдя, Вас, теперь я верю, что имперцы не могли тебя догнать! Видимо, это результат повышенного тяготения на вашей планете, твои мышцы и связки всю жизнь работали при двойном тяготении, вот и результат. Ладно. Сейчас мы попробуем, как ты можешь сопротивляться обученному воину в рукопашном бою. Становись в стойку — если умеешь.

Я встал в стойку, напоминающую нечто среднее между боксёрской и стойкой Брюса Ли — типа «Манагер бьёт хвостом в солнечный день». Стойка эта ничего не означала, кроме того, что я стоически готов был принять все испытания, которые сейчас обрушит на меня злостный Хранитель. И он обрушил. Этот гад пинал меня, бил руками и ногами — не смертельно, конечно, просто обозначая удар хлёстким окончанием, но я знал точно — если бы он закончил удар в полную силу, то убил меня бы в первые секунды боя. При этом он подзадоривал меня, смеялся и хохотал:

— Давай, давай, карзум ты зажравшийся! Шевелись, потомок маркузов безмозглых, ну сделай мне хоть что-нибудь, бревно ты замшелое!

В конце концов я не выдержал, и не смотря на град ударов, которыми встретил меня Варган, набросился на него, поднял в воздух и со всей дури шваркнул в болотце, покрытое ряской, в десяти метрах от места тренировки. Варган, пролетел десять метров по воздуху, выпучив глаза и откашливаясь вылез из лужи, прочистил глаза и уши, залепленные грязью, и ошеломлённо сказал:

— Ну и здоров же ты, тебя бы обучить бою, равных бы не было! Пошли купаться, ты весь в земле, да и я не совсем чистый...

Мы оба засмеялись, и побежали в ту сторону, откуда раздавался шум водопада.

В этом места небольшой ручей, шириной метра три, падал с высоты пятиэтажного дома, образуя в месте падения тихую заводь с прозрачной, как стекло, водой.

Я уже убедился, что в здешних реках купаться было противопоказано, но тут никакой опасности видно не было и мы с наслаждением нырнули в прозрачные воды, смывая пыль и грязь. Мои синяки и царапины, поставленные мне учителем, в считанные минуты зажили и на теле не осталось ни следа от повреждений.