— Задание понял, — пробормотал Николай. — Без поллитры не разберешься.

— Щас принесут, — успокоил Карась.

Действительно, лакей в черных брюках и белой рубашке с «бабочкой» вкатил в зал столик.

— Много не пей, — сказал Карась. — Но берешь ты хорошо. Поллитру уже вмазал?

— Не меньше, — кивнул Николай. — Слышь, у вас тут секреты всякие…

— Какие от тебя секреты! — гоготнул Карась. — Братва с Большого кольца собирается. Да не, о сурьезном уже пошаманили. Теперь так, с властями пересечемся. Тоже надо…

— Куда от них денешься, — согласился Николай. — Помощи, как говорится, не надо, лишь бы не мешали.

— Соображаешь, — поднял рюмку Карась. — Потому и позвали, со всем нашим уважением. Шмару хорошую даем.

— Чернявую? — припомнил отставник. — Под руку подвернулась.

Тут он слукавил. Белокожая брюнетка сразу бросилась ему в глаза. И ростом выше других.

— Ты, главное, не мельтеши, — похлопал его по колену Карась. — Бери, чего дают, и ни о чем не спрашивай.

— Есть, товарищ начальник! — подобрал распустившееся в последние два года брюхо подполковник.

На лестнице послышались голоса.

— Пошли сустрекать, — поднялся Карась. — Мы тут сегодня за хозяев.

В зал, переговариваясь, вошли десятка полтора человек. Без фраков, но в пиджаках. Двое, как и Карась, без галстуков. Почти все они были одного возраста с Николаем, может, чуть моложе.

Николай пожимал руки, улыбался, приглашал к столу. Незаметно рядом с ним оказалась Диана, и они раскланивались на пару.

«Прямо дворецкий с бандершой, — мелькнуло у него в голове. — С ней бы у меня получилось».

— Еще не вечер, — шепнула ему на ухо охотница. — Все будет хорошо.

— Может быть, — уточнил он.

— Что?

— Надо говорить: может быть, все еще будет и хорошо.

Она засмеялась.

Гости расселись. Николай оказался по левую руку от Карася. Девушки в набедренных повязках и кокошниках стали разносить закуски.

— Слишком много одежды, — сказал Николай.

— Чего? — повернул к нему голову Карась.

— Одежды, говорю, много. Я бы эти кокошники снял.

Карась хохотнул, налил полные рюмки себе и Николаю, поднялся.

— Ша! — громко сказал он.

Разговоры за столом прекратились

— Тост скажет поэт.

Он сел.

Николай встал, откашлялся.

«Главное, чтоб рюмка не расплескалась», — подумал он.

— Господа! — начал он. — Россияне! «Лицом к лицу лица не увидать, — написал поэт, — большое видится на расстояньи». И он был совершенно прав. Истинную ценность событий в России мы понимает только по прошествии многих лет. Произошла революция в России — и что? Крестьянство, наш русский корень, было разорено. Да, выиграли войну с немцами, но какой ценой? Сколько народу сгубили? Хотя, конечно, героизм был беспримерный. Горло грызли врагу! Но это потому — что русские. А ведь правительство в результате революции досталось нам инородное.

Николай покосился на чернявого субъекта, сидевшего обок него. Тот благосклонно кивнул головой.

— Да, инородное, — приободрился Николай. — Сталин, Каганович, не говоря уж о Троцком.

— И Ленин тоже, — подал кто-то голос.

— Ленин вообще, — поморщился Николай, — немецкий агент в пломбированном вагоне. Короче, вся революция была сделана на деньги Парвуса, и мы об этом сегодня знаем. Поэт написал: «Не жаль мне, не жаль мне растоптанной царской короны, но жаль мне, но жаль мне поруганных белых церквей»… Белых церквей! Вот чего лишили нас в последние сто лет, и лишили абсолютно умышленно. Россию отлучили от церкви!

Народ за столами оживился. Кто-то вскочил и хлопнул рюмку.

— Молоток! — сказал чернявый субъект.

— Ша! — постучал вилкой по бокалу Карась.

— О себе говорить нескромно, — продолжил Николай, — но в последние годы я бывал в горячих точках. Душманов душили, с чеченами разбирались…

— Мочили! — встрял чернявый.

— Мочили, конечно, — согласился Николай, — не водку же с ними пить. Но тост у нас, дорогие мои сородичи, был один — за Россию!

Он высоко поднял рюмку.

— «Россия, Русь! Храни себя, храни! Смотри, опять в леса твои и долы со всех сторон нагрянули они, иных времен татары и монголы…» Да здравствует Россия на погибель всем ее врагам — явным и тайным!

С грохотом отодвинув стулья, народ встал.

— Ряжские с тобой! — пробасил господин без галстука.

— И плавские!

— Клинские всегда!..

— Суздаль, между прочим, старше Москвы…

— За Россию! Ур-ра!..

Все выпили, тут же налили по второй, пулей пролетела третья. Садиться не стали, девок прогнали шлепками по заду. Банкет превращался в фуршет, стремительно скатывающийся к пьянке.