– У меня лучшая жена в Париже, - выговаривал он по дороге домой, - и даже! во всем королевстве! Конечно, не без…, - он покрутил в воздухе ладонью, прищурив один глаз и цыкнув зубом.

– Вы бредите Клеман, - Готель, не торопясь, шла за мужем, который до самого порога своего дома выражал ей свою любовь.

Она уложила его спать, и пошла к себе. Весь вечер она думала о Раймунде и о том в какую игру ему предстоит играть ближайшие годы. Поставить на карту любовь, а потом семью, и в итоге не получить ничего. "Ведь это мучительно, не так ли, Раймунд - не понимать что происходит. Как тогда было мне", - думала она.

К полудню следующего дня она пошла в собор, встретится с епископом.

– Констанция де Франс сказала, что вы спрашивали меня вчера, - сказала Готель.

– Да, мадам Сен-Клер, хотел вам кое-что дать, но когда начался праздник и толпа, и этот шум, я решил, что это не лучшее место для нашего разговора. Потому я рад, что вы пришли. Пойдемте, - он пригласил её пройти по Нотр-Даму, который, кроме стрельчатого свода, пока не имел в интерьере никаких признаков храма. Они остановились там, где в будущем должен был быть устроен алтарь, но сейчас там стоял лишь стол да комод, явно не из церковного убранства. Морис открыл ключом верхний ящик и достал оттуда что-то бережно завернутое в синюю материю, расшитую золотой ниткой геральдическими лилиями Французского королевства.

– Для меня честь просить вас принять это, - сказал, развернув материю, епископ, - это Орден Святого Гроба Господнего Иерусалимского.

Он был чрезвычайно красивым с чеканенными доспехами, крылатыми ангелами и красным иерусалимским крестом посреди, и Готель долго всматривалась во все эти детали, прежде чем смогла что-то ответить:

– Я даже не знаю что сказать, ваше преосвященство, - растерялась она.

– Я просто прошу вас принять его и стать Дамой нашего Ордена, - сказал Морис.

– Но зачем он мне?

– Я прошу вас его принять не потому, что он нужен вам или нет, а потому что Ордену нужны такие люди, как вы, - проговорил епископ, - вы мудрая женщина и однажды Ордену может понадобиться ваша помощь.

– Я сделаю все, что в моих силах, ваше преосвященство - согласно кинула Готель.

– Это сопроводительный документ, постарайтесь уничтожить его после того, как прочитаете, - сказал он, протягивая сверток, - там есть имена, вы так же сможете всегда обратиться к ним за помощью.

– Сестра Элоиза не хотела принять меня даже в монахини, а вы оказываете мне столько чести, - улыбнулась она, принимая орден.

– Служить Господу в миру гораздо сложнее, чем в храме. Я думаю, она это знала. И еще я полагаю, она знала, что лучше вас с этим мало кто справится.

– Благодарю вас, ваше преосвященство, вы очень добры, - Готель склонила голову и поцеловала руку епископа.

На обратном пути она зашла к Клеману, который мучился похмельем после минувшего застолья. Готель сделала ему травяной отвар и села за стол, пока тот пытался прийти в чувства.

– У вас кончились доски?
– спросила она, разглядывая разобранную крышу.

– Да, я как раз думал дойти до Жиля, взять еще несколько штук, - держась за голову, ответил супруг.

– Пейте ваш отвар, мой друг, и выходите к Сене; с ночи здесь совсем нечем дышать, - сказала Готель и вышла на набережную.

– Простите меня, дорогая, наверно вчера я был ужасен, - сказал Клеман, подойдя к супруге.

– Совсем нет, - ответила та, - вы объяснялись мне в любви.

– Господи, - прикрыл он руками лицо, - простите, ради Бога, простите.

– Почему же, я уже и забыла, как оно бывает, - улыбнулась она, - а тут с таким глубоким чувством.

– Не говорите больше, я вас умоляю, - взмолился Клеман.

– Вам стыдно за свою любовь?

– Не за любовь. Мне стыдно за подобное признание, ведь вы достойны большего, чем пьяные слова, - он сжимал её руку так усердно, словно пытался выдавить из неё прощение.

– Вы делаете мне больно, мой милый Клеман, - высвободилась она, - а про вчера забудьте. Я была рада, что вы позволили себе эту слабость, вы не слишком часто позволяете себя в ней урезонить.

Готель смотрела на Сену и вертела в руках опавший листок.

– Вы собирались к Жилю, - напомнила она.

– Да, - улыбнулся тот и махнул рукой, - но я пойду к нему позже.

Но Клеман не пошел к нему ни позже, ни на следующий день. А в тот день, он купил на все деньги фруктов и принес их Готель. Он пытался заботиться о своей супруге в соответствии с её положением в обществе и в его сердце, даже если бы ему в итоге пришлось спать под открытым небом.

– Когда вы доделаете крышу?
– снова спросила его жена к зиме, - не шутите так Клеман, день на день ляжет снег.