— М-да, — мрачно произнес доктор. — Не то чтобы Гарст был мне несимпатичен. Он честный служака. Но как ему хочется видеть происходящее в выгодном для себя свете! К сожалению, он из тех людей, которые сами ставят себя в смешное и глупое положение.

Мэгги робко сказала:

— Меньше всего меня сейчас интересует этот человек. Я думаю о вас. Вы вправе гордиться собой. Вы были так смелы с этими подонками.

— Это вовсе не смелость. Просто находчивость. Вот что сейчас нужно сделать, так это позвонить Баззи. Не хотите выпить, Мэгги?

— Не отказалась бы, хотя, по правде говоря, еще рановато.

— Вы переволновались, так что, я думаю, это просто необходимо. Можете считать это советом врача. Пойдите на кухню и приготовьте себе джин с тоником.

Разыскивая на кухне бутылки с тоником и джином, Мэгги слышала, как Солт говорит по телефону:

— Хорошо, Уинстон. Передай Баззи, что этот парень, Русс, снова появился на горизонте и попытался серьезно испортить мне настроение. Я был бы весьма признателен Баззи, если бы он нашел способ вышвырнуть из города эту рыжую скотину. Да, именно так. Нужно проследить за тем, чтобы он убрался. Если Баззи захочет мне позвонить, я еще некоторое время буду дома. Спасибо, Уинстон.

Вернувшись из кухни, Мэгги застала доктора за упаковкой книг:

— Давайте займемся этим, пока не появился ваш брат, — предложил он. — И надо бы подумать об обеде. Я не имею в виду, что нужно возиться со стряпней, но хорошо бы сочинить что-нибудь эдакое на скорую руку, поэтому от дальневосточной кухни придется отказаться. Но когда-нибудь, Мэгги, я приготовлю вам настоящий обед по-китайски. Это будет потрясающе.

Сидя на корточках, он поднял к ней лицо и широко улыбнулся.

— Надеюсь на это, Солт, — ответила она, склонилась к нему, и ее поцелуй пришелся где-то чуть ниже его правого глаза.

— И все-таки я не понимаю, почему отец не мог подождать, а потом рассказать нам все как есть, — сказал Алан, так вызывающе глядя на Солта, что Мэгги захотелось отвесить брату хорошую оплеуху.

— А вы попытайтесь вообразить себя на его месте, — ответил доктор, — то есть представьте, что вам далеко за пятьдесят, вы человек не очень здоровый, перепуганный и плюс ко всему обремененный тайной потяжелее, чем рюкзак, полный свинца. И вот вас ударили так, что вы потеряли сознание, а когда пришли в себя, вас тут же напичкали снотворным. Потом возникает какой-то врач и забирает вас к себе домой. При этом, несмотря на контузию и успокаивающие средства, вы по-прежнему полны тревоги и чувства вины. Вместе с этим врачом появляется ваша дочь, и чувство вины усиливается.

— А ему так хочется раскрыться, выговориться! — воскликнула Мэгги. — Но у него нет сил рассказать об этой тайне ни мне, ни тебе. Алан, мне кажется, ты нарочно придуриваешься.

— Ладно, я дурак, — нетерпеливо перебил ее брат. — Продолжайте, доктор Солт. Что это за страшная тайна?

— Она не так страшна для вас или для Мэгги. Это открытие будет ударом для вашей матери. Однако дело не только в ваших чувствах или чувствах ваших родителей, но и в том, что эта тайна имеет прямое отношение к преступлению.

— О нет! — испуганно воскликнула Мэгги, хотя в глубине души она давно подозревала об этом.

— У вас есть доказательства или все это из области догадок, доктор? — В голосе Алана слышались скептические нотки.

— Все началось с моих догадок, но прошедшие два дня, и Мэгги смогла в этом убедиться, превратили гипотезы в неопровержимые факты.

— Пусть так. Но при чем тут преступление? Не слишком ли далеко вы заходите, доктор?

Солт заговорил уверенно и твердо:

— Я не в обиде за ваш скепсис, Алан. Отбросим все обвинения, сомнения и прочие психологические нюансы и перейдем к голым фактам, нравятся они вам или нет. Во время войны, как вам известно, ваш отец служил в Королевских Воздушных Силах в чине сержанта. Он влюбился в молодую бездетную вдову из женского вспомогательного батальона — Кэтрин Уилкс. Ее муж — стрелок-радист тяжелого бомбардировщика — был убит в 1940 году. Я неплохо ее знал, в конце своей жизни она стала моей пациенткой. Она умерла год назад от рака. Ее единственную дочь Норин ваш отец считает своим ребенком.

— Мне всегда казалось, что я это знаю! — воскликнула Мэгги. — Чисто интуитивно. А ты, Алан?

— Нет. Скорее мне приходила в голову мысль о любовной связи отца. Но Джилл меня убедила, что об этом не может быть и речи.

— А эта девушка — наша сводная сестра, — задумчиво проговорила Мэгги, со стыдом вспоминая, как раздражало ее частое упоминание доктором Солтом имени Норин Уилкс. — Так что же произошло дальше?

— После войны ваш отец обосновался в Хемтоне, а миссис Уилкс приехала в Бекден и устроилась в «Юнайтед Фэбрикс», которая к этому времени только начинала расширяться. Не знаю, кто из них пришел к мысли о ее переезде сюда, он или она. Как не знаю, продолжалась ли их связь или нет. Я думаю, ваш отец догадывался о многочисленных любовных похождениях миссис Уилкс. Потому-то он и не захотел остаться с ней, хотя она была весьма привлекательна буквально до последних дней своей жизни. Но между нею и вашим отцом было так мало общего. Однако он постоянно чувствовал ответственность за судьбу Норин. Много помогал материально ей и ее матери. Естественно, ему не всегда легко было делать это.