Георгий Никитич (с улыбкой). К сожалению, нет!

Ася. Вот видите, уважаемые! А здесь я нахожусь потому, что подавала Георгию Никитичу завтрак!

Тамара. Где завтрак-то?

Ася. Он его съел!

Тамара. Вместе с посудой съел?

Ася. Посуду я обратно отнесла, на кухню! Еще до вашего прихода!

Тамара. Так ты до нашего прихода голая была! Что ж ты так, нагишом, но с подносом, по всему Дому и шпарила?

Ася (ко всем). Товарищи! Когда кончится оболгание личности? Да я со вчерашнего дня не раздевалась! Кто меня наблюдал без одежды, вскиньте руки, пожалуйста, я полюбопытствую!

Крутилина неожиданно аплодирует.

Крутилина. Браво, Ася! Здорово мой урок выучила! (Оборачивается к Георгию Никитичу.) И тебе, Жора, благодарствие от меня лично и (жестом обводит своих попутчиков) от коллектива! И поразвлекал нас, и выяснил все что положено…

Пауза. Ася замерла.

Георгий Никитич (боится взглянуть на Асю). Все, как вы приказали, Римма Петровна!

Он уже оделся, быстро, по-спортивному.

Тюбиков, Ася Мартыненко! Ты чего из себя статую сделала! Да, это мы тебя в концерт запустили. А он (показывает на Георгия Никитича, с трудом сдерживая смех) никакой не Важный Гость, а всех делов — наш инструктор по физкультуре, Жора!

Теперь уже все, кроме Аси и «Георгия Никитича», не выдерживают и громко смеются.

Зобова. Чего ты нахохлилась, Ася! Шутка ведь!

Тамара. Не первая ты, Ася, не ты и последняя! Я тоже через это прошла!

Крутилина. Доктор, ну-ка окажи Асе Мартыненко скорую медицинскую помощь, а то я гляжу — момент и она окочурится!

Ася с силой отпихивает Зобову.

Ася (заставляет себя усмехнуться). Думаете, ошарашили? Я со вчера уже знаю, что он (резко повернулась в сторону Жоры, будем теперь именовать его так) никакая не Персона, а мастер спорта!

Жора (выдерживает Асин взгляд). Заслуженный мастер спорта!

Ася. Да! Он мне сам про это предупредительную записку написал, даже две записки! (Жоре хочется сбежать, но боится это сделать.) Да, он понравился мне, как мужчина женщине!

Тамара (в ужасе, Жоре). Ты… ей правду написал?

Крутилина (Жоре). Значит, ты, Жорик, записочку накатал и всех нас выдал?

Ася лезет в карман Жориного пиджака и добывает оттуда серую горстку.

Ася. Вот пепел остался, записки Жорочка поджег! (Тюбикову.) Всеволод Иванович, возьмите пепел на анализ, говорят, техника теперь такая — все слова можно восстановить!

Жора (пытается выкрутиться). Римма Петровна, иначе мне бы ее не уломать! Попортил бы вам праздник! Я через откровенность действовал!

Тюбиков. Откровенность требуется только при допросе!

Ася. А если в городе, наверху, узнают, что вы какого-то физкультурника выдаете, и за кого, спрашиваю? Что вы их привычки, приезды, приемы передразниваете и их самих передразниваете?

Крутилина (беззлобно). Угрожаешь?

Ася. Похоже, что так!

Крутилина три раза негромко хлопает в ладоши, и вся лихая команда исчезает. Все, кроме Тамары. У Аси наступает обычная женская реакция, она — плачет. Плачет навзрыд и сквозь слезы шепчет:

Изуверы! Выродки!

Тамара (утешает ее). Ну чего убиваешься? Ты скажи, над кем у нас не издеваются?…

Ася. Я себя оплакиваю!

Тамара. А то, что с тобой случилось, так доктор говорит: «Это для жизненной функции необходимый витамин». Думаешь, я пять лет назад после проверки не ревела?

Ася (вдруг насторожилась). А чего это ты меня утешаешь?

Тамара. Есть причина!