Как только Сынок с Исмаилом появились у главного входа, к ним сразу подошли несколько вполне прилично одетых личностей.

– Строители, шабашники, мышца, спецы, девки, мясо пушечное, водилы, разное? – вежливо поинтересовался один из мужчин у Сынка.

Сынок усмехнулся. Больше всего в предложении «администратора» его заинтриговало это «разное». Но он не стал вдаваться в расспросы и лаконично ответил:

– Строители, шабашники.

– И девку одну давай возьмем, – зашептал ему на ухо Исмаил. – А лучше двух.

– Строители и шабашники, – еще раз сказал Сынок, давая понять, что никакие другие категории его не интересуют.

Двое из подошедших сразу куда-то скрылись.

– Вы пройдите, пожалуйста, к нашему летнему театру, – посоветовал один из них тоном гида.

– С удовольствием, – ответил ему Сынок в том же тоне. – А где это?

– Сюда, пожалуйста. – Мужчина указал дорогу.

Летний театр находился в дальнем конце парка. Обычный летний театр, какие есть в каждом провинциальном парке культуры. Облупившаяся ракушка эстрады, несколько ярусов неровных шелушащихся скамеек, никому не нужный теперь турникет у входа. Раньше тут стояла билетерша и выпрашивала хотя бы пять копеек за вход на представление, а потом просила зайти просто так, чтоб артистам местной филармонии не пришлось выступать перед пустыми скамейками.

Когда Сынок с Исмаилом и провожатым подошли к театру, оказалось, что свободных мест нет. Все скамейки были заняты плотно сидевшим на них народом. А когда они вошли, по рядам пробежало такое оживленное шушуканье, словно в летний театр прибыли по меньшей мере Киркоров с Газмановым.

– Кто это? – шепотом спросил у провожатого Исмаил, который при таком скоплении народа чувствовал себя немного не в своей тарелке.

– Как кто? – Провожатый пожал плечами. – Строители и шабашники. Я ведь ничего не напутал?

– Нет, все правильно. – Сынок быстро поднялся на эстраду. – Так, – сказал он, хлопнув в ладони и заставив всех замолчать. – Старше сорока не берем!

После этого заявления встали и ушли человек сто – примерно треть аудитории.

– Ты что? – зашептал ему на ухо подскочивший Исмаил. – Почему не берем? Мы их всех возьмем.

– А сколько их в фуру влезет, ты прикинул? – поинтересовался у него Сынок. – Человек тридцать можем взять от силы. Ну максимум тридцать пять.

Исмаил озадаченно почесал затылок. Уж очень хотелось взять человек двести – триста. Если сложить штабелями, то вполне вошли бы, даже место бы осталось.

– Моложе двадцати пяти тоже не берем! – крикнул Сынок.

Встало и вышло еще человек двести. Но и без этого оставалось еще добрых триста. Триста пар глаз, напряженно, с мольбой смотревших на Сынка, как на самого большого благодетеля.

– Евреев не берем! – крикнул вдруг Исмаил.

– А евреи тут при чем? – Сынок удивленно посмотрел на Исмаила.

– Не знаю. – Тот растерянно пожал плечами. – Как-то я их не очень.

Не ушел ни один человек.

– Мне что, проверить? – пригрозил Исмаил.

Несколько человек поднялись.

– Да нет, – остановил их Сынок. – Это он пошутил про евреев.

Поднявшиеся опустились на места.

– Так, кто меньше, чем на год, – не берем. Без среднего образования не берем! Документы есть?

Через двадцать минут на скамейках осталось не больше шестидесяти человек. Сынок попросил их встать и подняться на сцену. Те послушно поднялись. Пятерым, которые поднимались последними, он сказал, что они не нужны. Остальных попросил построиться по росту, обошел строй три раза.

Как теперь выбирать, он не мог себе и представить. В рот, что ли, заглядывать? Как рабам?

Было почему-то противно. Но – работа есть работа. Сынок решил, что отберет крепких и непьющих. Хотя, как определить – пьет человек или нет? Решил положиться на собственную интуицию.

Пошел в четвертый раз и тыча пальцем в грудь мужчин, говорил:

– Подходишь. Подходишь. Беру. Подходишь. Беру… А ты как тут оказалась?

Прямо перед ним стояла девчушка лет семнадцати-восемнадцати.

– Дядя, возьмите меня с собой. Я вам пригожусь, – попросила она тоненьким голосочком, жалобно глядя на Сынка.

– Ты что тут делаешь, зараза?! – бросился на нее «администратор». – А ну пошла вон! – Девушку вывели с эстрады. Сынок пошел дальше.

– Беру. Ты подходишь. Подходишь. Беру. Подходишь…

Отобрав тридцать пять человек, он сказал, что через два часа ждет их у выхода из парка, у «КамАЗа» с длинным синим прицепом. Опоздавшие могут пенять на себя.

Мужчины бросились врассыпную.