– Я вам что-то должен? – спросил Сынок у «администратора».

– Нет-нет, ничего, – улыбнулся тот.

– Ну тогда всего доброго.

Он уже спускался с эстрады, когда кто-то схватил его за руку.

– Ну дядя, ну возьмите меня, пожалуйста.

Это была та самая девушка. Маленькая, худенькая, с длинными русыми косами и большими наивными голубыми глазами.

– Извини, родная, не могу. – Сынок улыбнулся. – Мне строители нужны. Каменщики, монтажники, разнорабочие всякие.

– Ой, дядя, а я и постирать могу, и приготовить, и в доме прибраться могу, и по хозяйству, и за дитем ухаживать.

– У меня детей нет. Извини, родная, как-нибудь потом. – Сынок подмигнул ей и пошел дальше.

Девушка огляделась по сторонам, увидела Исмаила…

Через два часа у машины собрались все. Даже некоторые из тех, кого отсеяли, пришли с вещами в надежде, что кто-то из избранных передумает или опоздает.

– Ну что, перекуриваем и грузимся. – Сынок откинул тент фургона. – Через пять часов пути граница. Перед таможней все выгружаемся и пешочком на ту сторону. Там встречаемся у стоянки, грузимся и едем дальше. Всем все понятно?

Все закивали.

– Ну тогда по коням.

Когда все загрузились в кузов, Сынок открыл дверь в кабину и хотел влезть, но его остановил Исмаил.

– Извини, друг, – сказал он, развязно ухмыльнувшись и подмигнув, – но тут места нет.

– Как это? – не понял Сынок.

– Ну ты же не заставишь даму толкаться в кузове среди всех этих мужланов. – Исмаил откинулся на спинку. Сынок сразу понял, в чем дело.

На его месте сидела та самая девчушка.

– Знакомься, это Леся. – Исмаил погладил девчушку по колену.

– Вы не волнуйтесь, я и в кузове могу поехать, – залепетала Леся, пытаясь вылезти из кабины. – Я так и хотела, это дядя Исмаил сказал, чтоб я…

– Ничего, сиди, – остановил ее Сынок. – Я в кузове поеду. А ты, Исмаил…

– Что?

Сынок посмотрел ему в глаза и сказал:

– Ничего, потом поговорим…

У Юрия Петровича не шли из памяти слова Ирины.

– Понимаете, вокруг меня сжималось кольцо. Я не мистик, – словно извиняясь, говорила она, – я в приметы не верю. Но все равно, с какого-то момента – я не могу понять, с какого, – вся моя жизнь пошла кувырком. Что бы я ни делала – все получалось наперекосяк. У меня было такое ощущение, словно все люди, меня окружающие, все в заговоре против меня. Я не понимала, почему. Вот, взгляните, – она брала Гордеева за рукав, чтобы привлечь его особенное внимание к своим словам, – у меня все было хорошо и обещало быть еще лучше. Я работала, зарабатывала большие деньги, у меня есть образование, внешность какая-никакая. Ко мне должны прийти большие деньги, у меня есть подруга, возлюбленный. И тут понеслось. Ко мне на работе пристает этот вонючка начальник – я понимаю, что он ни при чем. Но все равно. Этот паршивый бабник ко мне пристает, выживает меня с работы, я остаюсь с перспективой честной бедности. Руфат, тоже влюбленный в меня, но он хоть человек честный, хотя, к сожалению, болван, покушается на мою свободу. Этот просто от дури, а на моем месте другая была бы счастлива. И он пропадает! Кажется, что все люди, которые попадают в мою ауру, становятся несчастны. Я даже опасаюсь, – она понизила голос, – как бы и у вас не начались неприятности…

Она вгляделась в глаза Гордееву, чтобы понять, не трусит ли он, связавшись с такой мистически небезопасной натурой. Гордеев выдержал взгляд.

– Вот, – продолжала она, – и дальше я лишаюсь автомобиля при очень туманных обстоятельствах. В поезде у меня ворует деньги эта тварь, а другая тварь заставляет меня вдарить ему туфлей в глаз.

Гордеев улыбнулся.

– Вы что, считаете, что он спровоцировал вас, чтобы вы его убили?

– М-да, что-то я зарапортовалась, – признавалась Ирина. – Но все равно, – возбужденно принималась она сызнова, – я не анализирую ситуацию, я говорю о цепи совпадений. Даже здесь со мной обходятся не как с человеком, а как-то по-особенному гадко.

– Это вам, к сожалению, только кажется. Вы же никогда не оказывались в милиции? Так что не думайте, что вы в исключительном положении. Вам, можно сказать, повезло.

– Повезло? – удивленно вскидывала брови Ирина.

– Да. У вас хотя бы адвокат порядочный, – пошутил Юрий Петрович и тут же пожалел, потому что глаза Ирины наполнились слезами, она взяла его руки и уткнулась в них лицом.

Этот разговор засел в его памяти. Найти связь между шефом, Руфатом, Крымом, воровкой в поезде и убийством мог только шизофреник. Для всякого стороннего наблюдателя это была череда совпадений, как и сказала Ирина. Но слишком много было этих совпадений. Их количество порождало иное качество анализа. Конечно, что-то здесь было и впрямь совпадением, но что-то увязывалось в цепь. Объяснить принцип увязанности этой цепи можно, только имея факты, а их было недостаточно. Главным фактом оставалось то, что Ирина невиновна в умышленном убийстве. Из этого органически следовало, что преступник ей действительно угрожал ножом, который не был найден и приобщен к делу в качестве вещдока. Если нож исчез с места происшествия между самим убийством и прибытием оперативников, то кто-то был на месте преступления и умыкнул нож. Так же, как и изрезанный этим ножом чемодан. А значит, этот «кто-то» знал, что произойдет в подъезде. Но кто мог предположить, что Ирина снимет туфлю и этим, прямо скажем, весьма необычным для убийцы предметом прервет течение бандитской жизни?

Конечно, пока очевидно одно: Ирина убила человека, хотя и действовала в пределах необходимой самообороны. Оперативникам было не до того, чтобы выяснять, хорошая ли она девушка, личность подозреваемой – дело следствия. Дежурный следователь просто составил протокол осмотра, внес в него то, что видел. Но нож! Куда канул нож? Где чемодан?

Юрий Петрович, отложив прочие дела сегодняшнего дня, ехал в Межрайонную прокуратуру, которая вела дело Пастуховой. Он хотел прояснить для себя ту часть, которая касалась непосредственно задержания и ареста Ирины.

И для этого вначале заехал в отделение милиции, которое осуществляло задержание Пастуховой.

Его приняли сухо. Юрий Петрович излагал суть дела в приемной, его хмуро слушал узколобый капитан Сердюк. Гордееву казалось, что донести до капитана смысл его приезда никак не удается. Сердюк смотрел исподлобья своими маленькими глазками, а Гордеев все говорил и говорил. Дойдя до конца заготовленной речи, Гордеев остановился, ожидая ответа. Капитан молчал.

– Я приехал по поводу задержанной вашим отделением гражданки Пастуховой, – начал было Юрий Петрович сызнова, полагая, что не смог достучаться до капитанского мозга.