Повинуясь его настойчивым ласкам, она приоткрыла губы и тут же ощутила вкус его языка — вкус бренди и… греха. Обняв ее бедра, герцог прижал ее к себе, и Тесса сквозь слои одежды почувствовала его несомненную боевую готовность. Все поплыло перед ее глазами… Понимая, чем все это закончится, Тесса мысленно говорила себе: «Еще немножко, самую капельку, а потом я его остановлю…» Ей хотелось хоть ненадолго почувствовать себя желанной, почувствовать собственную страсть, забыть все условности мира.

Он стал целовать ее шею, чуть прикусывая нежную кожу, и этот первобытный знак обладания вызвал в ней неожиданно острое наслаждение. Прижимаясь к нему всем гибким и податливым телом, Тесса теперь хотела только одного — чтобы его ласки не прекращались.

Его рука скользнула вдоль ее бедра вверх до талии, потом еще выше, к груди. Его длинные пальцы принялись сквозь шелк лифа ласкать напряженные соски, и у Тессы вырвался стон наслаждения. Закрыв ей рот страстным поцелуем, герцог медленно стянул с плеча лиф платья, и его рука властно коснулась ее обнаженной груди. Его прикосновения доставляли Тессе несказанное блаженство, вызывая ответное желание близости. Она почувствовала, как между ног становится горячо и влажно. Она сжала бедра, не в силах заполнить пустоту сокровенного места, предназначенного для высшего акта любви.

Напряженное естество герцога упиралось в складки ее одежды, и ей захотелось прикоснуться к нему. Но больше всего ей сейчас хотелось опуститься на ковер и увлечь Тристана за собой.

Неожиданно герцог вздрогнул и поднял голову. За дверью библиотеки послышались чьи-то шаги по мраморному полу коридора. Потом они остановились прямо перед дверью. Замутненный страстью рассудок Тессы не сразу осознал надвигающуюся опасность. Подхватив с пола упавшую шаль, Тристан набросил ее Тессе на плечи и быстро отошел в сторону.

Ей стало страшно. «Беги! Спасайся! Прочь отсюда!» — стучало в висках.

Ручка двери медленно повернулась.

У Тристана заколотилось сердце, когда он увидел медленно открывающуюся дверь. От страха быть застигнутым здесь, наедине с мисс Мэнсфилд, во рту у него все пересохло. К несчастью, вскипевшая от страсти кровь не спешила остывать. Его брюки готовы были разорваться под напором орудия любви и наслаждения. Сжав зубы, Тристан мысленно порадовался тому, что в библиотеке было совсем темно.

Увидев вошедшего Хокфилда, он вздохнул с облегчением. Мерцающая свеча в руке друга осветила его озадаченное лицо.

— Прошу прощения, — пробормотал он, глядя на потревоженную пару.

— Мы обсуждали дела, — сказал Тристан, оглядываясь на мисс Мэнсфилд, в тусклом освещении он не мог разобрать выражение ее лица.

— Не стану вам мешать, — пробормотал Хокфилд, делая шаг назад и закрывая дверь.

— Останьтесь, не уходите, — сказала мисс Мэнсфилд. — Мы уже закончили, мне пора идти.

Взяв со стола свечу, она направилась к двери.

Тристан хотел остановить ее. Им нужно было обсудить случившееся, но в присутствии Хокфилда это было невозможно. К тому же Тристан понятия не имел, что ей сказать.

Когда дверь за мисс Мэнсфилд закрылась, герцог подошел к камину и ухватился за холодный мрамор каминной полки. Идиот! Что на него нашло? Такого раньше с ним никогда не было. Черт его побери!

Услышав мелодичный звон хрусталя, он оглянулся. Налив два бокала бренди, Хокфилд протянул один из них другу.

Тот залпом выпил обжигающую жидкость, от которой на глазах у него проступили слезы.

— Что я натворил, черт побери?! — вырвалось у него в отчаянии.

Хокфилд уселся в кресло и с удовольствием вытянул ноги.

— Мне не нужно ничего объяснять, дружище, — с улыбкой проговорил он.

— Я просто голову потерял! — сокрушенно пробормотал Тристан.

— Полно печалиться, — добродушно усмехнулся Хокфилд. — Твоя голова на месте.

— Но я не хотел этого!

— Ты уверен, что мне нужно об этом знать?

— Дьявол! Как же я влип!

— Да тебе еще повезло, что на вас наткнулся я, а не кто-нибудь другой. Извини, дружище.

Интересно, как далеко он зашел бы, если бы в самый неожиданный момент не явился Хокфилд?

— Я поцеловал ее, — со стоном проговорил Тристан.

— Черт побери, и это все? Ничего, она переживет один легкий целомудренный поцелуй.

— Легкий целомудренный поцелуй? — взвился Тристан. — Это был настоящий, страстный поцелуй, черт меня возьми!