Он осмотрел сейф, где хранятся секретные бумаги, — там было все в порядке, и, совсем повеселев, сел за работу.

Когда стало ясно, что концы операции «М» очень надежно запрятаны, то есть Слепцов не предпринимает никаких мер по розыску своего «рейнметалла», Фролов снова перебрался в дом Арины Павловны. Там, в подвале, удобнее и безопаснее работать на машинке. Хабаса решили оставить как связного у Ахмета. Живет будто у старика из дальнего аула внук-сирота.

Теперь, когда приобрели машинку, дело с листовками пошло куда лучше. Дагалина достала тонкой, папиросной бумаги, и ее закладывали в машинку сразу по десять экземпляров. Фролов печатал очень быстро, под его пальцами «рейнметалл» строчил словно автомат. Затем Александр Алексеевич стал обучать машинописи Раю и Фатимат. Девчонки тоже проявили недюжинные способности, и когда Курш был занят составлением текста листовки, девочки по очереди работали на машинке. Правда, писали они пока двумя пальчиками и, конечно, не «вслепую», как Александр Алексеевич, а отыскивая буквы глазами. К вечеру обычно была готова целая стопка листовок. Их распространяли сами девочки, но чаще всего Хабас. Он их рассовывал и расклеивал днем и ночью: на заборах, на домах, на тумбах для объявлений городской управы и приказов коменданта. И чуть ли не на спинах полицаев!

Хабо — так звала его Рая — был и великолепным разведчиком, связным. Под видом бродяжки он пробирался всюду. Шивой, смелый, даже дерзкий, он очень нравился Рае. Ей и в голову не приходило, что скоро они расстанутся.

И вот, как это нередко бывает в жизни, все разом изменилось.

В один из дней к ним пришел Баксан — как его настоящее имя, Рая до сих пор не знала — и с ним Мать, Дагалина. Дагалина попросила ее подежурить у калитки, пока они поговорят с Александром Алексеевичем.

Они беседовали около часа. А когда уходили, Дагалина шепнула ей: «Курш все тебе расскажет».

Рая вернулась домой. Александр Алексеевич положил ей на плечи руки, ласково сказал:

— Ну, дружок, завтра будем прощаться с тобой. Жаль, но что делать. Надо! Я полагаю, что ты у нас хороший конспиратор и не потребуешь от меня сведений, куда и зачем я уезжаю, хотя мы с тобой и очень, очень большие друзья. А с другом полагается делиться всем.

Рая, не мигая, смотрела на комиссара.

— А сейчас иди к Ахмету и скажи Хабасу, пусть он приходит сюда.

— И Хабо… — Она не могла закончить вопроса.

— Да, — сказал комиссар.

Рая почувствовала, как защипало в уголках глаз. Дрожащим голосом переспросила, хотя в этом не было нужды:

— Завтра?

Комиссар кивнул.

А на другой день в предвечерье из города вышли два человека — хромоногий слепой старик и мальчик-поводырь с нищенскими сумками за плечами. Уже стемнело, когда они добрались до балки в степи, где их поджидали два всадника — девушка и парень с двумя запасными оседланными конями. Это была Люся и ее друг Кушба.

С отъездом комиссара и Хабаса у Раи и Фатимат прибавилось дел. Если раньше Александр Алексеевич половину листовок сам перепечатывал на машинке, теперь их целиком печатали девочки. И все, что делал Хабас — а делал он очень много: был связным, разведчиком, распространял листовки, — все это теперь легло на плечи подруг.

Днем Рая печатала на машинке, а ночью расклеивала листовки по городу. Так было и сегодня.

Ночь стояла лунная и такая светлая, что улицы просматривались из конца в конец. Но делать было нечего, надо идти. Сегодня листовка очень важная, очень радостная для людей: наши войска разгромили под Сталинградом трехсоттысячную немецкую армию. Взяли в плен самого командующего армией — генерал-фельдмаршала фон Паулюса и создали угрозу группировке вражеских войск на Кавказском фронте.

Листовку написал сам Баксан.

Рая надела куртку с «молнией». Она очень удобна. Раскроешь «молнию», сунешь за борт листовки и снова закроешь. А когда подойдешь к забору, одно движение руки — и вот они, листовки. Одна минута — и все готово!

Украдкой от Арины Павловны она опустила в карман пистолетик, поцеловала бабушку и выпорхнула из дома.

Тревожным взглядом проводила Арина Павловна внучку. Раечка говорит, что она просто печатает какие-то казенные бумаги по просьбе Дагалины и относит их в комендатуру и что, мол, напрасно бабушка тревожится за нее. Но она-то Арина Павловна, знает, какие это бумаги! Если бы казенные, зачем же прятать машинку в подвале. Зачем носить эти грамотки ночью?

Как только Рая выходит из дома и скрывается за калиткой, Арина Павловна становится на колени и молится, чтобы пресвятая богородица отвела беду от внучки. А потом садится у окна и всматривается в ночную темень. Не ложится в постель до тех пор, пока внучка не вернется. Возвращается она всегда очень усталая и, ни крошечки не взяв в рот — только водички попьет, — ложится и тотчас засыпает.

Вот и сейчас, прочитав молитву, Арина Павловна ставит табуретку у окна, облокачивается о подоконник и смотрит за калитку. Светит полная луна. На улице ни души, лишь прошмыгнет из двора во двор кошка да пробежит голодный пес. Арина Павловна боится, как бы такой пес не набросился на внучку.