Одного он не учел в пылу событий: не стоило располагать котлован относительно холма таким образом, что поляна с дольменом оказывалась точно между ними. Потому что очень непросто сражаться с почти неуязвимыми мертвецами, стоя по пояс в воде, мутной, вонючей и затхлой. Потом, когда все закончилось, ему пришлось узнать, что думают ближние об умственных способностях демонов-убийц.

Одна Ильза осталась благодарной за непредвиденное наводнение.

Был миг, когда она с ужасом ощутила ледяную руку мертвеца на своей шее, заглянула в пустые, бессмысленные глаза и поняла — вот он и пришел, ее конец. Хотела крикнуть, позвать на помощь, но твердые, совсем непризрачные пальцы сдавили горло. И тогда она поджала ноги и нырнула. Окунулась с головой в тухлую жижу. Там, под водой, было холодно и тошно, зато стихия — только одна, и мертвецы в ней существовать не могли. Вцепившись в руку врага, девушка что было сил потянула его, отчаянно сопротивляющегося, за собой. Страха больше не было — лишь азарт битвы. Ага! Не нравится! Вот я тебя! Хватка проклятого разжалась, он упустил добычу…

Сражение оборвалось внезапно, когда всех уже начинало охватывать отчаяние, появились нехорошие мысли о том, что мир не будет спасен за отсутствием спасателей. Сколько ни рубил Рагнар драконьим серебром, враги все шли, шли и шли… и вдруг пропали. Будто и не было. Ни убитых, ни раненых не осталось на поле битвы. Даже воду Хельги успел высушить прежде, чем почувствовал обычные последствия использования спригганской магии.

— Бедный, — хлюпала Меридит, гладила любимого брата по бледной щеке. — Ну почему ему всегда больше других достается?

— Потому что он не желает развивать свою демоническую сущность, цепляясь за спригганскую! Сам виноват! — бессердечно откликнулась Энка. — И вообще, нам всем хорошо досталось. У меня уже рука отваливается, столько мечом махать пришлось!

На самом деле сражение длилось меньше, чем показалось его участникам. Даже солнце еще не село. До темноты удалось оборудовать место ночлега: прямо в центре дольмена развели хороший костер, устроили лежанки из хвороста. Сухие ветки пришлось обламывать прямо с деревьев, весь валежник в округе оказался сырым и заляпанным гадкой тиной. Потом Аолен привычно начертал защитные круги, целых три. Врагов больше не нужно было бояться, навеки упокоились они в недрах холма. Но мало ли какая еще дрянь могла гнездиться в здешних местах? Зло всегда притягивает зло.

Спалось всем плохо. Проклятые ушли из жизни, но не хотели уходить из ночных кошмаров. До самого утра продолжалась призрачная битва.

Утро же выдалось чудесное. Свежее, розовое, чуть подернутое туманной дымкой, умытое холодной росой — такое бывает лишь ранней теплой осенью. В воздухе, гонимые легким ветерком, проплывали серебристые паутинки, на кусте шиповника фонариками пламенели ягоды, какие-то птицы щебетали в вышине, не особенно мелодично, но весело. Лес освобождался от векового проклятия.

Хельги всего этого, разумеется, тоже не увидел. Он спал. Меридит, злобно поглядывая на эльфа и сильфиду, заявила, что лично изничтожит всякого, кто вздумает ему помешать. Для пущей наглядности она даже извлекла из ножен меч.

Пока Энка, тихо ворча о сонных тетерях и бешеных дисах, варила грибной суп (портила грибы, по определению Ильзы), а остальные ломали сушняк для костра, Рагнар пошел посмотреть, какие изменения в окружающем ландшафте произвел Хельги. Вернулся он совершенно ошеломленный:

— Я знаю это место!!! Я бывал здесь раньше!!! То есть позже. Это Холм Героя и Вдовье озеро! Мы здесь однажды лагерем стояли, представляете?!

— А почему они так называются? — заинтересовался Эдуард. Поверженные мертвецы вовсе не казались ему героями.

— Есть одна трогательная легенда. Я не очень помню.

— Вспоминай! — потребовал принц. Он обожал трогательные легенды, хотя не признался бы в этом даже самому себе.

И вот что он услышал.

В стародавние времена жил в здешних краях благородный и отважный воин. И жена у него была, преданная и верная. Больше самой жизни любили они друг друга. Но смертью героя пал воин в страшной битве. Соратники погребли тело его, и сами боги в знак признания смелости и доблести его возвели над могилой могучий курган. Безутешная вдовица десять дней рыдала у его подножия, и от горьких слез ее родилось мертвое озеро. Ничто живое не заводится в нем, так горька вода. А на одиннадцатый день убитая горем женщина привязала на шею большое круглое точило и ушла на дно. Не в жизни, так в смерти хотела она остаться с любимым…

Рассказ рыцаря прервали жалобные звуки: Ильза плакал в голос.

— Ты чего? — удивилась толстокожая Меридит.

— В-вдовицу жа-алко! — всхлипнула боец Оллесдоттер.

— Какую вдовицу?! Это Хельги озеро сделал! Вчера! На наших глазах! И под холмом не благородный герой, а проклятые покойники! Забыла?! — Ну не умела диса понять тонкие движения девичьей души!

— Да! — покачала головой Энка. — Вот и верь после этого легендам!.. Поели? Ну и все, хватит рассиживаться! Будите «безутешную вдовицу», и уходим! У нас семь подвигов впереди, надо спешить!

— Подождите, — попросил Эдуард. — Мне еще в кусты надо.

И ушел. А когда вернулся, на лице его было написано такое торжество, какое не могло быть вызвано простым посещением кустов.

— Вот! — крикнул он. — Посмотрите, что я нашел! С ума сойти, да?!

Это был меч. Не особенно красивый, немного туповатый, плохо сбалансированный, зато выкованный из отличного драконьего серебра! Почти точная копия подарка Лавренсия Снурра!

— Наверное, именно его ведьма Магда изъяла у проклятых, да не сумела вернуть, — предположил Аолен.