И он поехал в «Террариум».

Турецкий спустился по крутым ступенькам и заглянул в полутемный сводчатый зал. Это была пивная, куда его вызвал Пушкин. Посетителей было немного, и Пушкина Турецкий среди них не разглядел. Зато увидел, что помещение этим не ограничивается – арочный проход – и он уже в следующем зале. Пушкин сидел здесь. На столике перед ним были две кружки пива и соленые сушки. С другой стороны стола жались двое молодых людей, лет двадцати, едва ли старше. Вид у них был слегка испуганный. Пушкин знал свою работу. И наверняка не вызвал бы, если б ему нечего было сообщить. Пушкин подмигнул Турецкому:

– Вот, Петр Петрович, поговорите с этим шибз-диком. – Он протянул свою длинную руку и встряхнул парня так, что тот едва не слетел со стула. По мимике и тону Пушкина Турецкий сообразил, что его дело теперь – играть «хорошего полицейского».

– Как тебя зовут?

– Алекс…

– А я Майкл, – подал голос второй.

– Это неважно, потому что ты будешь сидеть и помалкивать, – внушительно сказал Пушкин.

Турецкий укоризненно покачал головой: к чему, дескать, такие грубости?

– Вот что, Алекс, я хочу, чтобы вы мне быстренько рассказали про Димона Головню, и мы полюбовно разойдемся.

Алекс вопросительно посмотрел на Пушкина.

– Про «Террариум» повтори.

– Ну да, – подтвердил Алекс, – мы зависали там в четверг, и ничего хорошего там не было. Вообще убогое место.

– Чем же убогое?

– Сначала нас обломали с кальяном – сказали, нет угля. Пришлось пиво пить.

– Тяжело вам, – посочувствовал Турецкий.

– Да… Потом Майклу принесли совершенно остывший кофе. Он попросил его заменить или подогреть хотя бы, но официант к просьбе отнесся холодно, а его коллега довольно громко так сказал: «Да подогрей ты ему в микроволновке так, чтоб он губы обжег себе, сука!» Это как, по-вашему?

– Нехорошо, – безо всяких эмоций сказал Турецкий. – Некультурно. Я вас понимаю, молодые люди. – Он вытащил пачку сигарет и предложил молодым людям.

– Не, мы не курим, – вставил Майкл. – Это вредно.

– Надо же, – удивился Турецкий, щелкая зажигалкой и продолжая рассматривать подростков.

– Потом мы попросили официанта поставить диск, который принесли с собой, – хотя бы за деньги, он согласился часа через полтора. К двум часам ночи менеджер зала, все время косившийся на нас, снял ботинки и улегся спать – по соседству, на диванчике, сказал, что всегда там спит. К пяти утра мы решили, что нам пора, попросили счет, я пошел к барной стойке, чтобы забрать диск. За стойкой никого не оказалось, и я стал разглядывать музыкальный центр, пытаясь понять, как вынуть его из центра. Тут – вопль: «Не трогать!» Из-за двери (видимо, вход на кухню) на меня обрушились потоки нецензурной брани: девушка, по виду похожая на повариху, предлагала вступить мне в половые сношения с мамой, папой, причем в извращенной форме. Я сначала не поверил, что она говорит это мне, и переспросил. Она подтвердила. Я разбудил спящего менеджера и попросил у него книгу жалоб. Мы с ним отправились в соседний зал искать книгу жалоб, но не нашли, а когда вернулись, то увидели, что девушка с кухни и трое моих друзей кидаются друг в друга пирожными и блюдцами, и она при этом не перестает ругаться. Менеджер сразу убежал на улицу. А мы, подавив сопротивление поварихи и забрав свой диск, заведение покинули. Но на улице нас уже ждал менеджер с четырьмя охранниками из соседнего ресторана. Эти уроды предложили нам оплатить пострадавшие во время конфликта с поварихой пирожные. В ответ на это предложение Майкл сказал, что мы уходим, а на повторное требование выдал следующее: «Если хочешь нам что-то сказать или набить рожу, то догоняй нас – видишь, мы уходим». Менеджер решил, что он нам говорить ничего больше не хочет, и мы ушли. Все.

– Точно все? – проникновенно спросил Турецкий.

Очевидно, все-таки вид у «хорошего полицейского» был не слишком дружественный, потому что Алекс невольно подался назад.

– Я бы перекрестился, но не знаю, как это делается…

– А на кой черт мне все это надо?! – ласково спросил Турецкий.

Алекс с Майклом переглянулись и посмотрели сперва на Пушкина, потом на Турецкого, как бы говоря: а мы-то тут при чем?! Пушкин все объяснил одной фразой:

– Менеджер – это Димон.

– Та-ак, – задумчиво произнес Турецкий. Алексу в его голосе послышалась угроза, и он невольно вжал голову в плечи.

– Свободны, пацаны, – сказал Пушкин. – Вам зачтется.

Приятелей как ветром сдуло.

– Он в отпуск ушел, – сказал Пушкин. – За свой счет. Причем вчера. Кто-то предупредил, наверно. И дома не появлялся – на съемной то есть квартире. Своего угла у него нет. Женщины постоянной – тоже. Спрятался где-то. Город большой, злачных заведений много.

Турецкий кивнул: он ждал чего-то подобного.

– Значит, фотограф и менеджер кафе «Террариум»… Что же его связывает с моим клиентом? Только покер?

– Это не моя проблема, верно? – напомнил Пушкин. – Я всего лишь должен его найти. Пока известно немного. Курит сигареты «Собрание», пользуется серебряной зажигалкой «зиппо».

– Всего лишь… Так ищи!

Они расстались, и Турецкий подумал, что ситуация вышла из-под контроля. Или, точнее, взяла его самого под свой контроль. Чем он занимается? Ищет какого-то игрока Димона, который, возможно, знает игрока Веснина; причем ищет для того, чтобы отдать его на растерзание игроку Агафонову. Ну не бред ли?!

Возникло острое желание вернуться в гостиницу, залечь в прохладную ванну и выпить полбутылки виски. А может, и целую.

…Когда Турецкий вернулся в гостиницу, в номере его ждал сюрприз. Во-первых, входная дверь была открыта, во-вторых, внутри были непрошеные гости. Двое крупных мужчин расположились в креслах и равнодушно смотрели телевизор, причем без звука.

Турецкий, однако, и бровью не повел. В сущности, он уже давно ждал чего-то подобного и был удивлен только тем, что его не потревожили раньше. Он спокойно кивнул пришельцам и прошел к бару. Забил почти полный стакан льда, налил немного виски, поболтал и выцедил с наслаждением. Поставил стакан на бар и «вдруг» заметил рядом упакованный ящичек с сигарами. Турецкий изобразил приятное удивление. Собственно, он уже так последнее время привык врать и изображать кого-то другого, что это вышло легко и естественно.