Командир части, капитан первого ранга Емельянов, поджидал Перову в своем кабинете. Им тут каждый новый человек интересен, тем более из Москвы. После дежурных реплик о дороге и погоде в столице приступили к делу. Светлана попросила каперанга дать общую характеристику Гордиенко. Не формальную, не служебную, а такую, чтобы дала представление о характере человека.

— Это трудно?

— Почему трудно? — усмехнулся Емельянов. — Легко, поскольку Гордиенко — личность не очень сложная. Назвать Анатолия ярким человеком язык не повернется. Офицер как офицер. В меру исполнительный, в меру старательный. Про таких обычно говорят «ни рыба ни мясо». Причем я бы не придавал такой характеристике отрицательный смысл. Она же подразумевает некую двойственность.

— Другими словами, он середнячок.

— Пожалуй, что так. Я уточнил бы: типичный середнячок, таких много.

— Почему он так рано демобилизовался?

— Вопрос не ко мне. Многие уходили в отставку. Кого отпугивал здешний климат, он действительно плох для здоровья, кого раньше манили весомые заработки, а теперь этого нет.

— В заявлении обычно указывается причина?

— В рапортах чаще всего пишут «по семейным обстоятельствам».

Светлана живо представила себе массовый побег моряков, слабеющий Военно-морской флот, и ей стало жаль Емельянова, которому, конечно, с тающей горсткой людей трудно обеспечить достойную обороноспособность страны.

— Вы не пытались его отговорить?

— На его место — очередь. У нас элитная часть.

Светлана воспряла духом: значит, не так все плохо с нашим морским флотом.

— Вот вы говорите, Гордиенко — заурядный офицер. Но ведь ему вручили именной кортик.

Брови капитана взметнулись:

— Кто сказал?

— Я слышала, — уклончиво ответила Перова.

— Нет, у него не именной — обычный.

— Это можно проверить по документам?

— Мне и проверять не нужно — именных кортиков сейчас не существует. Такие были раньше, до революции. Причем для них имелись определенные формулировки: «за храбрость» или «за отвагу и честь». Анатолий под такие градации не попал бы при всем желании.

Все-таки Светлана попросила показать личное дело Гордиенко: нужно было записать номер его кортика — 4095164.

Когда Перова покинула территорию части, до визита к Балахоновым оставалось еще много времени, часа два. Она почувствовала, что проголодалась, и — о радость — в глаза бросились крупные буквы: «Кафе». Надо полагать, других общепитовских заведений в маленьком Северограде не было.

Протащив пластмассовый поднос с треснувшими уголками по никелированным трубочкам, Светлана плотно заставила его чашками и тарелками. Чтобы не нести эту тяжесть далеко, остановилась около одного из ближайших столиков. За ним обедал молодой офицер. После взаимных пожеланий приятного аппетита они разговорились.

— Вы, наверное, приезжая, — сказал он. — Мы тут всех своих знаем.

— Да. А вам знаком Анатолий Гордиенко? Он, правда, сейчас уехал, но служил здесь.

— Нет, я совсем недавно перевелся сюда с Тихоокеанского флота, из Владивостока. А фамилию эту слышал. С какой точки зрения он вас интересует? Может, могу быть полезен? У нас есть общие знакомые.

Светлана оценивающим взглядом посмотрела на него:

— Я могу вам сказать, если вы обещаете, что разговор останется между нами.

— Слово офицера!

Следователь рассказала о том, что Гордиенко попал в поле зрения прокуратуры. Нет, пока бывший «морской котик» не фигурирует в качестве подозреваемого, и она приехала в поисках информации, относящейся к другому человеку. Однако получается, что в какие-то узловые моменты в деле возникает тень Гордиенко. Поэтому следствие хочет побольше выяснить о его образе жизни, нравственной позиции, об особенностях его характера.

— Сосед мой всего лишь подтвердит, что Гордиенко — человек завистливый. Не более того. Зато случай очень красноречивый. Если вы сможете сделать какие-то выводы, пожалуйста, зайдем. Это рядом.

— Он сейчас дома?

— Да, бюллетенит.

— Что ж, такой штрих тоже может оказаться полезным. Идемте.

— Тогда давайте познакомимся, — просиял он. — Меня зовут Никита.

— Светлана.

На минуту Перовой показалось, что ее заманивают в ловушку. Незнакомый человек вдруг зовет в незнакомый дом. Не совершает ли она опрометчивый поступок, принимая такое приглашение. Ведь Турецкий советовал постоянно быть начеку. Но, во-первых, его предупреждение относилось к Зеленодольску. Во-вторых, когда она зашла в кафе, Никита уже обедал, стало быть, не следил за ней. Их встреча — чистая случайность. А в-третьих… В-третьих, у него такое замечательное лицо. Не может человек с таким лицом совершить плохой поступок.

По пути Светлана спросила:

— Не нужно предупредить вашего знакомого о том, что мы придем? А то завалимся невпопад.

— Тут у нас с телефонами туго. Поэтому люди привыкли ходить один к другому без предупреждения. Мы все всегда начеку — вдруг кто-нибудь неожиданно завалится. Сейчас придем к Григорию Павловичу, а он чуть ли не в смокинге.

Никита оказался недалек от истины: открывший дверь мужчина на костылях был в безупречно чистых джинсах, красивой рубашке и тонком пуловере с треугольным вырезом. От предложенного угощения гости в один голос отказались, объяснив, что только сейчас пообедали.