— Она часто дает о себе знать?

— Редко. Когда работала, звонила чаще. А главное — в Зеленодольск мы сами могли позвонить в любой момент. В ноябре же она уволилась, и больше мы ничего не знаем о ее жизни. Ее звонки с тех пор можно перечислить по пальцам одной руки: первый раз сообщила о том, что уволилась из пункта обмена, второй раз — поздравляла с Новым годом, и совсем на днях — третий раз.

— Откуда она звонила, не говорила?

— Даже не намекала. Сказала, что у нее все нормально, подробности расскажет при встрече.

«Надо будет поставить их телефон на прослушивание, — подумала Перова. — Хоть редко звонит, да других следов пока нет. Может, позвонит отцу Двадцать третьего февраля. А уж матери Восьмого марта — это точно. Вдруг и раньше по каким-либо причинам позвонит».

— Скажите, пожалуйста, каким образом Оксана попала в Зеленодольск?

— Тут служил ее приятель Толя Гордиенко, он оттуда родом. Когда демобилизовался, уехал, потом предложил Оксане там работу, — объяснила Надежда Константиновна.

— А здесь она где работала?

Леонид Ильич сказал:

— В бухгалтерии универмага.

— Супермаркета, — поправила жена.

— Где у нее больше зарплата: здесь или в Зеленодольске?

— Здесь был фиксированный оклад, там зависело от суммы обменных операций. Получалось примерно одинаково.

— То есть уехала не в погоне за длинным рублем. А замуж она не собиралась?

— Я бы не удивилась, если бы они поженились. Но ничего определенного они не говорили. Анатолий парень образованный, видный. Отец его милицейский начальник.

Светлана записала даты увольнения Балахоновой из супермаркета и ее отъезда в Зеленодольск. Попросила показать фотографии Оксаны, которыми семейный альбом оказался переполнен.

— Хочу попросить у вас на время два-три снимка. Все-таки мы разыскиваем вашу дочь, это может нам помочь.

Родители охотно согласились.

Странное впечатление складывалось у Перовой от сегодняшних рассказов. Приехала узнать об одном человеке, а гораздо больше подробностей выяснила о другом. Большой след оставил Гордиенко в жизни маленького городка.

Вечером Светлана позвонила в Москву Курбатову. Александр Михайлович собирался встретиться с младшим Гордиенко, поговорить насчет пропавшего кортика. Она попросила дождаться ее возвращения — тогда к Анатолию Альбертовичу появятся еще несколько вопросов.

В среду утром в кабинете Турецкого раздался телефонный звонок. Взяв трубку, только что приехавший, еще не успевший раздеться Александр Борисович услышал приятный женский голос. Это звонила Лазаревская, помощник зеленодольского прокурора. Их познакомили после похорон Поливанова-старшего, запомнилось ее имя — Кристина Максимовна. Сейчас она сказала, что сегодня будет в Москве, ей нужно заехать по делам в областную прокуратуру. Потом, если можно, хочет зайти к нему, поговорить по поводу убийства Юрия Поливанова.

Как назло, во второй половине дня Турецкого ждали на совещании в Министерстве юстиции.

— Тогда я могу заехать сначала к вам, потом в прокуратуру, — сказала Лазаревская. — В данном случае для меня очередность не имеет значения.

На том и порешили.

Кристина была одета в коричневый брючный костюм и бежевую водолазку. Подстриженные каре волосы делали ее лицо по-современному эффектным — сразу видно борца за права феминисток, и в то же время подчеркивали неискоренимо благородные черты, словно перешедшие к ней со старинных женских портретов. При себе у нее была черная кожаная сумка, размером и формой напоминающая портфель.

Турецкий вспомнил, что на похоронах вице-мэра сотрудники прокуратуры держались общей группой, лишь Кристина находилась рядом с его вдовой, словно родственница или близкий друг семьи. Почему она не стояла рядом со своими коллегами, подумал тогда Турецкий и решил, что этому может быть одно объяснение. Сейчас Кристина в самом начале беседы подтвердила его догадку:

— Должна сразу признаться, в течение почти двух лет до последнего времени у меня были близкие отношения с Юрием Поливановым. Мы всерьез подумывали о женитьбе, хотя тому имелись определенные противодействия как со стороны его семьи, так и моей. Но тем не менее мы постоянно были вместе и, естественно, обсуждали среди прочего рабочие проблемы — все-таки коллеги. Юрий был со мной откровенен, хотя о некоторых вещах умалчивал, — чувствовалось, что-то от меня скрывает, не договаривает. Теперь я понимаю, он волновался о моей безопасности. В его разговорах часто проскальзывал полушутливый тезис: чем меньше знаешь — лучше спишь. Но мы-то с вами понимаем, какова доля правды в этих словах…

Турецкий, не перебивая, слушал исповедь женщины, которая, видимо, долго готовилась к тому, чтобы изложить все накопившееся на душе. Попутно она совершила небольшой экскурс в историю своих взаимоотношений с поливановскими родителями. Рассказала и о напоре, который проявлял ее отец, чтобы выдать дочь замуж за ростовского коммерсанта.

Чувствовалось, все, что говорилось, пока лишь предисловие к главному. Наконец Кристина вплотную подошла и к нему:

— Александр Борисович, как сотрудник прокуратуры, я знала, что Юрий ведет одновременно два дела: о фальшивых деньгах и об убийстве троих предпринимателей, совладельцев металлургического завода. Позже они были у него отобраны. Между тем мне известно, он довел их почти до конца.