– Анфилада, - подсказал ему Белов.

– Если угодно, - согласился Ватсон.

– Ну и что?

– Посмотри внимательно на схему. Маленькие комнаты расположены вокруг центрального зала в виде буквы «П»...

– Да, я это уже заметил, - кивнул Белов.

– Заметил...
– хмыкнул Ватсон.
– А ты заметил, что в каждой из этих комнат, исключая последнюю, где печь, по две двери?

– Естественно, по две, - улыбнулся Александр.
– А иначе - как пройдешь в соседнюю? Из зала-то дверей нет.

– Да-да-да...
– Ватсон начертил на схеме несколько стремительных штрихов.
– Но, похоже, ты упустил самое главное. Эти двери, случайно, не показались тебе странными?

– Странными?
– задумался Белов.
– Ну, разве что толстые очень... Тяжелые. Такие и динамитом не возьмешь...

– А еще?
– не унимался Ватсон.

– Ну-у-у... Не знаю. Сдаюсь. Расскажи нам о своем открытии.

Ватсон победно воздел руку с зажатым в ней карандашом. Электрические зайчики спрыгнули с лысины и заплясали по свежевыбеленным стенам.

– Засовы!
– воскликнул Ватсон.
– Засовы - только с одной стороны. Внутренней.

– Точно-точно...
– Белов вспомнил, что сначала он обратил на это внимание, но потом как-то упустил из виду.
– Получается, со стороны зала закрыть двери невозможно; только со стороны дальней комнаты, где печь... Так?

– Именно.
– Ватсон отложил карандаш и победно подкрутил усы.
– Теперь понимаешь, почему я подумал о подводной лодке?

Когда вода прибывает, команда перебегает отсека в отсек, задраивая за собой люки. И наш купец так же мог закрывать за собой двери, отступая в дальнюю комнату.

– Поближе к печке, что ли?
– рассмеялся Витек.
– Думаешь, он так дрожал за свои дрова?

Белов подвинул к себе схему. Действительно, все получалось так, как говорил Ватсон. Но почему засовы были только с внутренней стороны? Какой в этом смысл?

– Возможно, - рассуждал Белов вслух, - таким образом он хотел выгадать время, чтобы сжечь какие-то документы. Наверное, в комнате рядом с той, где печка, у него был архив, или библиотека...

– Или сейф с ассигнациями, - вставил Витек.
– Деньги тоже неплохо горят.

– Да, какая-то неприятная личность вырисовывается, - сказал Белов.
– Готов сжечь все, до последней бумажки, лишь бы никому ничего не досталось.

– Честно говоря, я бы не стал его осуждать, - признался Ватсон.
– Вспомните, что случилось с беднягой дворецким. И потом - мне кажется, дело здесь не в архиве. Точнее, не только в нем. Понимаете, в подводной лодке все продумано до мелочей. Отсеки ведут не куда-нибудь в тупик, а...

Договорить он не успел. С улицы послышался басовитый рокот двигателей. Один из рабочих вбежал в центральный зал. Он был явно чем-то напуган.

– Кто из вас Саша Белый?
– спросил он, стараясь восстановить дыхание.

Белов поднялся со стула. Это имя, как напоминание из прошлой жизни, заставило его напрячься. Он давно уже был Александром Николаевичем Беловым, законопослушным и добропорядочным гражданином, директором крупнейшего алюминиевого комбината, кандидатом в губернаторы, наконец! Саня Белый остался по другую сторону страшной черты - вместе с Филом, Космосом и Пчелой. Но сейчас он вдруг снова кому-то понадобился. Кому, хотелось бы знать?

Краем глаза Белов уловил мягкое и вместе с тем молниеносное движение: это Витек расстегнул кобуру и, вытащив пистолет, спрятал его сзади, за пояс брюк. Телохранитель выступил вперед, закрывая собой Белова.

Саша улыбнулся и положил руку ему на плечо.

– Не надо, я сам разберусь. Кто меня спрашивает?
– обратился он к рабочему.

– Князь, - шепотом ответил тот,

– А кто такой князь?
– снова спросил Белов.
– Князь тьмы?

Рабочий пожал плечами, словно хотел сказать: ну, если вы не знаете Князя... Тогда дело совсем плохо.

– Будем знакомиться, - сказал Белов и вышел на крыльцо.

За пригорком, неподалеку от поворота к особняку купца Митрофанова, стояла неприметная серая «мазда». Водителя нигде не было видно - наверное, он захотел прогуляться среди окрестных холмов.

На заднем сиденье, прикрытый газетой «Вечерний Петропавловск», лежал кофр из-под дорогого профессионального «Никона». Открытая пепельница была забита расплющенными окурками «Парламента».

Метрах в пятидесяти от автомобиля стоял высокий раскидистый дуб; с его верхушки особняк просматривался, как на ладони.