Белов, кажется, понял, как было дело. Теперь все более или менее стало ясно.

– Значит, ты набросился на Князя? Так?

Федор виновато понурил голову

– Ну, перепутал, говорю же вам... Очень уж похож. Но не он. Это все - происки лукавого. Неужели вы не усматриваете во всем этом дьявольский промысел?

– И что же ты сделал с Князем?- не отступал Белов.

Федор пожал плечами.

– Ну... Рубашку порвал. Я схватил его за шиворот, но то ли рука крепкая оказалась, то ли рубашка слабая...

– Фу-у-у!
– Витек шумно выдохнул воздух.
– Хорошо, что живой остался, дубина! Если бы кто на шефа набросился и порвал ему рубашку, я бы... Нет, теперь я понимаю этих ребят. Скажи спасибо, что они тебя крабам не скормили...
– он скорчил благообразную физиономию и сказал, передразнивая Лукина, - своим бренным телом.

– Ладно, ребята!
– вмешался Белов.
– Все хорошо, что хорошо кончается. Не будем ссориться. К бойцам Князя у меня претензий нет. Федор сам был неправ. И он за это поплатился.

– Предлагаю надеть на него смирительную рубашку и посадить под замок!
– сказал Ватсон.

– И ты... тоже, да?
– Лукин затравленно озирался.
– Вы все против меня, да?

Помощь пришла неожиданно - со стороны Лайзы. Все это время она молча слушала «ужасную историю», не проронив ни слова. Но теперь решила вмешаться.

– Получается, - говорила Лайза, - что ты несколько раз видел одного и того же человека? Так?
– Адвокатское образование давало себя знать. Лайза умела четко поставить вопросы.

– Так, матушка, - обрадовался Федор.
– Одна ты меня понимаешь, голуба... Сразу видно, мы с тобой - одного поля ягодки...

Лайза пропустила сомнительный комплимент мимо ушей и продолжала:

– Этот человек следил за домом, а потом ты видел его в городе? Так?

– Точно, матушка, так. В одном и том же месте - неподалеку от рынка. В самом начале улицы Тараса Шевченко.

– Учтем, - сказала Лайза.
– А почему ты настаиваешь на том, что это не человек, а призрак?

– Так ведь...
– Федор смущенно прокашлялся.
– Призрак и есть. Как же он может по земле ходить, коли давно уже мертвый?

– То есть? Что ты имеешь в виду?

– Ой!
– Федор втянул голову в плечи.
– Не хотел я вам сразу-то говорить, чтобы беду не накликать, но, видно, придется. Ладно, сейчас можно... Я все углы святой водой окропил...

– И под кроватями чашки поставил. Это я уже заметила, - сказала Лайза.
– Так что за призрак? Колись, Ван Хельсинг!

Федор округлил глаза.

– Хозяин это бывший, - прошептал он.
– Купец... Митрофанов...

В наступившей тишине было слышно, как негромко жужжит компьютер. Все молчали, не зная, что и сказать. Помимо предвыборной борьбы, предстояла еще и война с привидениями. Похоже, дело принимало скверный оборот.

Штаб избирательной кампании Виктора Петровича Зорина размещался в большом современном здании неподалеку от областной администрации. Просторные помещения были отделаны розовым гранитом и белым, в морозных голубоватых прожилках, мрамором.

Кабинет, который занимал Зорин, размерами напоминал футбольное поле. На необъятном столе громоздилась куча разноцветных телефонных аппаратов. Но сейчас они не звонили.

Зорин сидел в глубоком кожаном кресле. Напротив него, на жестком неудобном стуле пристроился Глеб Хайловский, политтехнолог из Москвы, специально нанятый для проведения предвыборной кампании. У него были круглое лицо и маленькие бегающие глазки; казалось, они так и норовили выпрыгнуть из-за узких стекол очков.

Хайловский всегда носил очки. Впрочем, отнюдь не из-за врожденной или приобретенной с годами слабости зрения - они ему были нужны как дополнительное препятствие, отделяющее профессионального вруна-говоруна от собеседника.

Зорин и Хайловский молчали. Виктор Петрович пристально наблюдал за работой двух мужчин в серых костюмах. Мужчины держали в руках какие-то хитроумные приборы и водили ими вдоль стен. Через несколько минут один мужчина снял наушники и сказал, обращаясь к хозяину кабинета:

– Все чисто.
– Он собрал аппаратуру и подключил телефоны.

Аппараты тут же разразились настойчивыми звонками. Зорин поморщился и нажал кнопку селектора.

– Переведите все разговоры на секретарей. Я занят, - он откинулся на спинку кресла и придал лицу значительное выражение.
– Ну так и что, Глебушка? О чем мы с тобой говорили?

Хайловский подался вперед и подобострастно захихикал.

– Я говорю, очень уж вы все усложняете, Виктор Петрович. Прямо какая-то мания... Ну зачем каждый день проверять кабинет? Думаете, кто-нибудь жучки подсунет?