Пустая аллея. Зато у дверей административного корпуса — маленькая толпа, какую могут создать всего два всполошенных человека. Коменданта, который только что прибежал, надо гнать. За вот эту вот пижаму под пальто и челюсть на груди. Майора Каменева гнать не надо: прибыл вовремя и имеет подобающий вид. Замкоменданта изволит отсутствовать? Поскользнулся или в лифте застрял? А где остальные?

— Там работает пожарная система. — сообщает Каменев.

— Что там работает? — я их не выгоню…

— Черный ящик здания зафиксировал три микровзрыва, предположительно в вашем кабинете. Огнетушители включились автоматически.

— А дальше черного ящика сигнал не пошел, потому что кабель был к тому времени уже перерезан, — закончил Моран.

Глупость какая-то… не думают же они вывернуться, списав большую часть повреждений на воду и пену?

Это уже не нарушение университетского кодекса и не административное правонарушение, это самая натуральная уголовщина. Пожарная система… порошковые гасители, запас у них на 15 минут, специально выбирал хорошие и надежные. Надо было предусмотреть, фокус-то подлый, но не слишком сложный. Только вот не слишком ли сложно все вместе?! Не слишком ли много рук и мозгов тут задействовано?

— Где Шварц?

— В здании, — пожимает плечами Каменев. — Видимо, дежурил.

Три микровзрыва и кабель. Взлом — ладно, кого в университете пугал взлом. Но вандализм это другое дело. А парочка не дошла до той стадии, когда ради мелкой пакости ломают себе жизнь. За темными стеклами что-то шевелилось, работала умная автоматика. Не менее умная автоматика внутри полковника сама сделала пять шагов в сторону, нащупала в кармане комм, нажала кнопку.

— Саша, — сказал он в наушник, — что у тебя там был за сюрприз? Я не могу пока войти в здание — у меня что-то взорвалось в кабинете.

— Сорок минут назад, — ответили ему, — мне позвонил Максим Щербина и попросил проверить, не находится ли на территории кампуса некто Васкес.

— И? — нетерпеливо рявкнул Моран. Эти бабы с их любовью к драматическим паузам!..

— Судя по всему, находится. Я ищу. Никуда голубчик не денется, — пообещала Саша.

Может быть, не денется. Может быть, и не собирается деваться — а уже сделал все, что хотел. Моран впервые подумал о том, что взрывать могли не мебель и не бутафорские хлопушки с краской или газом, а несгораемые шкафы. С документами. И компьютер? Это была короткая мысль; следом — как за трассером, — несся длинный яркий хвост. Ответная любезность, значит? Позвонил и сообщил — и заодно предупредил, что следит за посланным? Или еще более хитрая провокация? И кто, кто, кто помогал им изнутри?!

Он чувствовал, как кровь пузырится и булькает, вскипает в сосудах, как при кессонной болезни. Умираешь, умираешь и никак не умирается тебе. Гнусное, дамское расстройство… Декомпенсация, говорили врачи, последствия контузии. Моран знал, что с контузией все как раз вышло просто, прилетела граната-лягушка, ахнула, и мир еще три дня был белым. А нехорошее началось за дни и дни до гранаты — из-за тумана и людей, гибнущих в тумане.

После Кубы он больше никогда не чувствовал себя беспомощным. А теперь с ним пытались сделать это снова.

Он знал эту наглость, знал этот стиль — а кто его не знал, — и кровь вскипала в ритме пакостно липкой мелодии с мерзким хихиканьем, — и действительно на несколько секунд растерялся, утратил всякую ориентацию в пространстве. Не мог выбрать, что делать. Его окликнул майор, и очень не к месту:

— Какие будут распоряжения?

Моран чуть было не приказал объявить общую тревогу — и ловить и Васкеса, и коптов, и еще кого шайтан принес сюда, на его территорию… и опомнился в последний момент. Еще не хватало, чтобы все, до последнего первокурсника, узнали, как всякая сволочь…

Ожил телефон. Номер был внутренним, незнакомым, система мигнула синим, распознала — музей истории института, отдел 19 века. В отличие от библиотеки, в это время ночи — закрыт.

— Что же вы, полковник, — сказал скучный синтезированный голос, — из мемориала дупло устроили… да такое паршивое, что его любой уличный loco руками вскроет, без помощи булавки?

Серый такой голос, спотыкающийся, знакомый. Стандартный «чтец», такой стоит на всех коммуникаторах.

— Приходите ко мне на мусорную кучу, полковник. И лучше один. Я еще не все стер.

Хотите корриду… лузитанскую, когда бедный замороченный бык под конец падает от усталости — и торжествующий победитель снимает с уха цветочек? А у меня для вас сюрприз. На нашей арене приняты толедские правила…

Прозвище «капибара» в корпорации прижилось. Капибара, иначе же Hydrochoeridae, водосвинка, известная как Хуан Алваро Васкес. Собственность корпорации, между прочим. Ценная для руководства. Девятнадцатилетний оболтус, которого начинаешь уже воспринимать не только как коллегу и приятеля, а как младшего родственника. Такой двоюродный братец-балбес.