Шрифт:
— Ах, если бы человек, с которым я себя связала, был иным! Я еще не знала своего тюремщика. Я думала, довольно объясниться с ним, и он меня отпустит.
— Таких мужчин, которые согласились бы отказаться от завоеванного сокровища — только оттого, что с ними поговорили, — мало. Уилоби не из их числа.
«Сокровища»! Это слово в устах Вернона отдалось в ее душе радостью, которая немного утешила ее в ее унижении.
Она хотела бы возразить. Какое она сокровище? Никто ее так не воспринимает, кроме человека, который считает ее своей собственностью. На самом же деле никакое она не сокровище.
Впрочем, ей было не до тонкостей.
— Неужели он думает, что я могу вновь перемениться? Или я приз, который можно выиграть в лотерею? Право же, я не в силах больше здесь оставаться. А если он рассчитывает… Мистер Уитфорд, если он в самом деле считает, что я могу снова перемениться, одуматься, то держать меня здесь хитростью не только жестоко, но и неумно. Еще в разлуке, быть может, и могло бы что-нибудь измениться, но здесь…
— Умно или нет, но он вправе пускаться на любые уловки, вправе считать вас во власти заблуждения и полагать, что, если вы побудете здесь, вы настроитесь на лучший лад, — лучший с его точки зрения, разумеется. Это его полное право. Не забывайте также, что вы кругом перед ним виноваты. Вы сами это признаете, коли взываете к его великодушию. И всякий человек вправе пытаться удержать то, что ему дорого. Взгляните трезво на факты.
— Вы требуете, чтобы я была вся — рассудок?
— Попробуйте. Это единственный способ разобраться в себе до конца.
— Я попытаюсь. Но будет еще хуже, вот увидите!
— Не лукавьте. Я бы посоветовал вам покуда оставаться здесь. Я это говорю в качестве того лица, в котором, по вашим словам, вы нуждаетесь. Итак, вот вам совет друга. Вы чуть было не уехали с отцом. Но поскольку это не удалось, дальнейшие ваши попытки только встревожат его и вызовут раздражение. Скорее всего, он откажется ехать.
— Судите сами, кто переменчивее — женщина или мужчина? Папа ведь согласился, сказал, что поедет: он отчасти догадывался о моем душевном состоянии — я это видела. Но то было днем. А вечером! Его словно подменили. Он со всеми говорил не так, как обычно. Даже со мной был неласков. Однако, мистер Уитфорд, советуя мне здесь оставаться, вы тем самым предлагаете мне поступиться своей искренностью.
— Смотрите на это, как на испытательный срок.
— Мне он уже не нужен. Я слишком далеко зашла.
— Пусть окончательный суд свершится не в сердце вашем, а в голове.
— Вы со мной говорите так, словно я соткана из одного интеллекта.
В голосе ее появились звенящие нотки, указывающие на близость слез.
Вернон еле приметно вздрогнул.
— У вас достаточно интеллекта, — кинул он на прощание и, наклонив голову, зашагал по газону прочь. Ему было пора одеваться.
Клара недолго оставалась одна — полковник де Крей уже направлялся к буковой роще.
Глава двадцать вторая
Кросджей, однако, ринулся наперерез полковнику и обогнал его на полноздри.
— Мисс Мидлтон! — кричал он. — Я сегодня свободен весь день после уроков. Пойдемте со мной удить рыбу, я вам потом покажу кое-какие гнезда.
— Нет, нет, сынок, не выйдет, — перебил полковник. — Хоть и соблазнительно увидеть, как ты себе раскроишь черепушку, но мисс Мидлтон, — и полковник отвесил ей поклон, — вверена лично мне на весь день, — если только она согласна?
— Право, не знаю, — сказала она, внезапно ощутив знакомую слабость. — Я еще сама не знаю, остаюсь ли я здесь. Отец как будто колебался. Мне нужно с ним поговорить. Если окажется, что мы не едем, быть может, Кросджей захочет прокатиться с нами верхом?
— Да, да! — вскричал мальчик. — Перевалим через Борнден, оттуда к Клошамскому маяку через Мюси и вниз, к Аспенуэлу. Там есть выгон, на котором можно устроить бега. А затем переправимся через реку вброд.
— Видите, сколько соблазнов, — сказал полковник, обращаясь к Кларе.
Она улыбнулась и стиснула руку мальчика.
— Не бойся, милый, мы без тебя никуда не поедем, — сказала она.
— Вы не имеете обыкновения носить с собою гребешок, когда ходите купаться, молодой человек?
Замечание полковника заставило мальчика увидеть себя со стороны: до чего же он, должно быть, смешон с мокрыми, растрепанными волосами в глазах той, которую он так обожает! Он залился румянцем и, метнув на нее смущенный взгляд, пустился бежать со всех ног.
— Хороший мальчишка, — сказал де Крей.