Борис не спал. Он сидел за компьютером и раскладывал пасьянс «косынка». Перед ним стояла нетронутая бутылка водки и чашка с остатками чая.

–Чего примчалась среди ночи? – сдержанно поинтересовался кудрявый друг.

–Борька, я тебе такое сейчас расскажу! – с фальшивым оптимизмом закричала я.

–Ты зачем, спрашиваю, пришла? Почему не поехала с Лёнчиком?

–Не захотела – и не поехала.

Тоже мне, командир нашёлся! Всё время решает за меня, что мне делать, как будто я пустое место и от моего желания ничего не зависит!

–Мне Лёня сказал, что ты ночевать у нас будешь, – не унимался Борис.

–Мало ли что тебе сказал Лёня, – начала злиться я. – Я сама знаю, куда и с кем мне ехать. Если мешаю, я уйду.

Я повернулась и сделала вид, что направляюсь к дверям.

–Да ладно, не дуйся, – испугался Борис. – Оставайся. Только двоим здесь спать негде. В приёмной один диван, и тот не раскладывается.

–Это ничего, как-нибудь устроимся, – отмахнулась я. – Хочешь узнать сенсационную новость? В колонии Эмма Глаголева родила двойню – девочку и мальчика.

–Вот это фортель она выкинула, – усмехнулся Борис. – Я же говорю, что профессора убил парень. Теперь осталось только решить, который из двоих – твой подзащитный Мызин или взяткодатель Миносян.

–Почему ты не рассматриваешь кандидатуру сестрицы, а ограничиваешься только братом? – напустилась я на Бориса. – Я, например, вполне допускаю, что они действовали в сговоре. Лиза Исаева запросто может оказаться родной сестрицей Миносяна. Тогда всё сходится: Миносян сделал вид, что ушёл, а сам вернулся и, пока Лиза отвлекала профессора, всадил ему в спину кинжал.

–С тем же успехом всадить кинжал мог и Мызин, – не соглашался Борис.

–Ты видел Мызина? – повысила я голос. – Вот именно, что не видел. Это недоразумение не то что убить, ударить толком не сможет. И вообще, почему мы до сих пор не задались вопросом: а где, собственно, сама Эмма Глаголева?

–Так наведи справки, на то ты и адвокат, – наставительно посоветовал Борис.

–Как же долго они отвечают на запросы, – открывая и просматривая почту, сокрушалась я. – Письмо из Судка ещё не прислали, хотя и обещали.

–Когда ты отправила запрос?

–Сегодня утром.

–Ну, ты даёшь! Может, тебе в режиме онлайн выдавать информацию?

–Хорошо бы. Слушай, Борь, ты был дома?

–Что я там забыл? Позвонил по телефону, и мать поехала к бабушке. Поплачут вместе, легче станет.

–И ты поплачь, – посоветовала я.

–Ещё чего! Лучше я отцу морду набью. Или Ветрову изуродую.

Борис сжал зубы так, что на скулах заходили желваки, и, рывком поднявшись с кресла, вышел из комнаты. Из туалета раздался шум воды, и я стала ждать, когда друг придёт в себя. Но вода лилась и лилась, а приятель всё не возвращался. Я вышла из кабинета и направилась по коридору в сторону санузла, пронзительно крича:

–Борь, а Борь!

Джуниор не отзывался. Дойдя до уборной, я распахнула дверь. Борис стоял, согнувшись над раковиной, подставив под струю воды голову. Созерцание этой позы натолкнуло меня на некую догадку. Стараясь ступать неслышно, я подкралась к кудрявому другу и с силой ударила его по спине. Парень дёрнулся, стукнувшись затылком о кран.

–Ты что, с ума сошла! – фыркая, как морж, закричал он. – Я чуть не захлебнулся!

–Исаева ударила профессора ножом, когда он умывался! – волнуясь и торопясь, заговорила я. – Ты понял? Вовсе не обязательно быть двухметрового роста, чтобы нанести подобный удар!

–Я понял, что ты сумасшедшая! – выдохнул мокрый Борис, сгребая меня в охапку. – И ещё я понял, что очень тебя люблю!

Неожиданно губы его оказались на удивление приятными на вкус. Гораздо приятнее, чем поцелуй Леонида, которым мы обменялись в кино. Узкий диван, на который мы переместились, создавал дополнительные трудности. Но разве трудности когда-нибудь пугали хороших адвокатов?

Раньше всех на работу пришла Кира Ивановна. Увидев заспанные лица своих молодых коллег и разбросанные по полу диванные подушки, секретарша проявила деликатность. Тактично сославшись на то, что в конторе закончился сахар, она степенно удалилась, посоветовав нам позавтракать горячими булочками, которые принесла с собой.

–Павел Артемьевич звонил, привет всем передавал, – стоя у выхода, проговорила она и закрыла за собой дверь.

Я привела в порядок диван и Бориса, после чего принялась за себя. Пока Борис варил кофе, я красила глаза. И тут мне в голову пришла замечательная идея, как дискредитировать Ветрову в глазах Эда Георгиевича.

–А что, если привлечь старинного любовника Киры Ивановны? – рисуя подводкой над ресницами тонкую линию, вслух рассуждала я. – Павел Арсеньевич – импозантный мужчина, и голос у него что надо. Будь я Ветровой, я бы перед ним не устояла.