Шрифт:
— А помните, как мы танцевали в тот вечер? — спросил я, когда Рут открывала вторую бутылку.— Не хотели бы вы приехать к нам снова и потанцевать на моей свадьбе, кузина Рут?
Бедняжечка, она чуть не выронила бутылку. Она наполнила мой стакан, и щечки ее стали бледными.
— Вы, кажется, что-то спросили меня? — чуть слышно пролепетала она.
— Да нет, ничего особенного, Рут. Я только хотел сказать, что все мы очень любим вас. Я намерен жениться в самом ближайшем будущем. Вы приедете помочь нам?
— Конечно... конечно, кузен Ридд, если... если дедушка позволит мне оставить дела на это время.
Она отвернулась, подошла к окну и тяжело вздохнула. А я — я просто не знал, что делать, но, обдумав положение, решил, что с моей стороны мужественней и порядочней всего было бы выложить ей все начистоту. В конце концов, она даже не знает имени моей будущей жены и думает, что это Салли.
Собравшись с духом, я рассказал Рут, как все было — год за годом, не пропуская никаких подробностей. Я рассказал ей о своей любви к Лорне и о бесчисленных опасностях и преградах, стоявших и по-прежнему стоящих между нами. Я рассказал, какой бедной, беспомощной и одинокой была Лорна, и какой печальной была ее молодость до тех пор, пока я не выкрал ее из Долины Дунов. И когда я кончил, она тихо спросила меня, не поднимая Головы:
— А она любит вас, кузен Ридд? Говорила ли она вам, что любит вас... любит всем сердцем!
— Говорила...— промолвил я таким же тихим голосом,— Неужели вы думаете, что происхождение могло убить в ней чувство?
Ничего не ответила Рут. Она встала, прошлась по комнате, а потом, зайдя за мое кресло, нежно поцеловала меня в голову. Слезы, кипевшие в ее душе, вырвались наружу и покатились по ее щекам.
— Я надеюсь, вы будете очень счастливы в вашей... в вашей новой жизни,— чуть слышно прошептала она.— И вы обретете то счастье, какое заслуживаете, и будете счастливы настолько, насколько сможете осчастливить других... Господи, я, кажется, совсем забыла о своих обязанностях! Извините: дедушка не выходит у меня из головы, и оттого на сердце у меня так тяжко...— Она смахнула слезу.— Вы мне только что пересказали такой чудесный роман, а я даже не налила вам стакан вина. Налейте себе сами, дорогой кузен, а я через минуточку вернусь.
Она вышла из комнаты и когда воротилась вновь, я подивился ее самообладанию: никто бы не подумал, что она только что плакала, и лишь холодные дрожащие руки выдавали ее волнение.
Дядюшка Бен так и не появился в этот день, и Рут, обещавшая приехать к нам и прогостить две недели, сказала на прощание, что ничего у нее, пожалуй, не выйдет, потому что она представить себе не может, как она оставит дедушку одного, и я подумал, что она права и не стал настаивать на своем.
Глава 37
Каунселлор наносит нам визит
Я ехал домой в этот вечер, всей душой сострадая бедной Рут и нимало не догадываясь о том, что мне самое время было печалиться о собственных неурядицах. Я въехал во двор, когда едва стемнело, и Лиззи, выйдя мне навстречу, сказала:
— Не входи в дом, Джон, пока...— тут Лиззи указала на дверь в матушкину комнату,— ...пока я не поговорю с тобой.
— Силы небесные! — воскликнул я, будучи и без того не в духе,— что тебе еще взбрело в голову? Я, мирный, спокойный человек, неужели я не заслужил ни мира, ни покоя?
— Да тебе-то и беспокоиться нечего, как, впрочем, и мне,— заверила Лиззи.— Речь идет о мистрисс Лорне Дун и... Словом, это очень важно.
— С этого и надо было начинать,— рассердился я, начиная терять терпение.— Если это очень важно и, судя по тому, что ты ходишь вокруг да около, очень неприятно, то самой важной и неприятной новостью может быть та, что Лорна разлюбила меня и не желает видеть.
— Ну, уж на этот счет можешь быть спокоен, Джон. Лорна только и знает, что твердит о твоих бесконечных достоинствах. Ты уж извини, Джон, но я устала ее слушать.
— Сочувствую тебе, сестренка,— усмехнулся я, — ибо этот предмет для разговора — неисчерпаемый.
— Нисколько в этом не сомневаюсь,— сухо ответила Лиззи, не принимая моего добродушного тона.— Но сейчас не время для шуток, и, боюсь, тебе еще придется хлебнуть горя, Джон, хлебнуть до самого дна. Скажи, пожалуйста, тебе знаком громадный человек с бородой белой, как снег, и такой густой, что ее не расчешешь никакой расческой?
— Так-таки никакой? А ты бы все же взяла его за бороду и расчесала... Да, такой человек мне знаком, и хотя я не видел его ни разу в жизни, я знаю его по чужим описаниям. Итак, где моя Лорна?
— Твоя Лорна сейчас с Анни и, сдается мне, плачет горькими слезами. Она знает, что этот великан здесь, и знает, что он хочет повидаться с ней. Но она сказала, что не согласится ни на какую встречу, пока не вернется ее дорогой Джон.
— Что за манера подавать самые обычные новости в самом отвратительном свете! — снова вскипел я.— Да разве кто-нибудь когда-нибудь полюбит тебя, злобная кошка? Хватит с меня! Сейчас же пойду и улажу это дело.
Я был почти уверен, что человеком, о котором толковала Лиззи, был сам Каунселлор, и его-то, сказать по правде, я опасался куда больше, чем его сына Карвера. Не ожидая от его визита ничего хорошего, я отправился прямо к Лорне и, взяв ее за руку, повел ее, мятущуюся и дрожащую, в матушкину комнату на встречу с нашим ужасным гостем.