Он плыл по бурному с барашками морю, над которым, как траурный балдахин, повисли тучи. Он шел без магического ветра, так как задувал норд-вест и парус сам поворачивался и подхватывал свежак, пока Гед шептал какие-то слова, чтобы не разорвалась сотканная волшебством ткань. Не будь этой магии, он едва ли смог бы уберечь свою утлую лодчонку в разгулявшемся море. Так он плыл вперед, непрерывно оглядываясь по сторонам. Жена рыбака дала ему две буханки хлеба и кувшин с водой, и через несколько часов, когда перед ним возникла Кемберская Скала, единственный остров между Гонтом и Оранеей, он поел хлеба и запил его водой, с благодарностью вспоминая молчаливую гонтскую женщину. Вот уже позади остались неясные контуры острова. Теперь он держал курс западнее — изморось, пронизывающая насквозь, на суше оседала в виде мокрого снега. Тишину нарушало лишь поскрипывание лодки и негромкие удары волн. Мимо него не прошло ни одно судно, не пролетела даже птица. Все, казалось, застыло, кроме воды в ее вечном движении и бегущих облаков, которые, как ему смутно помнилось, обтекали его со всех сторон, когда он, обернувшись соколом, летел этим же маршрутом на восток, как сейчас на запад, и смотрел он тогда на серое море, как сейчас смотрел на серое небо.

Он огляделся — впереди ничто не маячило. Он поднялся на ноги и вдруг почувствовал, как он замерз и устал бесконечно вглядываться и вглядываться в пустое марево.

— Ну, иди лее, иди скорей, — прошептал он. — Что же ты медлишь, Тень? — Но ответа не было, и нигде, сколько он ни смотрел, ни в темном тумане, ни в темном море, он не мог разглядеть черного сгустка. Но он все равно знал — и с каждой минутой уверенность эта крепла, — что она где-то рядом, вслепую ищет его след. Внезапно он громко крикнул:

— Я — Гед, Ястреб-Перепелятник, вызываю свою Тень!

Лодка скрипнула, волны что-то прошелестели, а ветер что-то прошипел в белом парусе. Время шло, но Гед все ждал, опершись на мачту из тисового дерева и пытаясь хоть что-нибудь разглядеть за стеной ледяной мороси, которая двигалась с севера, исчерчивая рваными линиями море. А время шло. И неожиданно вдалеке, за пеленой дождя, он увидел, как над водой движется Тень.

Она рассталась с бренной оболочкой осскильского Скйорха, как и с обличьем гебета. Сейчас это уже не был зверь, каким она явилась к нему на Рокском Холме, а позже возвращалась в снах. Теперь Тень приобрела очертания, которые сохраняла даже при дневном свете. Пока она охотилась за Гедом и сражалась с ним на вересковой пустоши, она успела вобрать в себя часть его энергии, всосав ее, как кровь. А могло случиться, что она, услышав его вызов, брошенный громко среди бела дня, откликнулась на него и приняла облик, чем-то с ним схожий. Теперь она даже напоминала человека, хотя, будучи тенью, не отбрасывала тень. Она вынырнула откуда-то из Челюстей Энлада и понеслась по морю в сторону Гонта — смутная фигура, неуклюже ступающая по волнам, что-то высматривающая на ветру под хлещущим дождем.

Хотя Гед вызвал ее, Тень толком не понимала, где его искать, к тому же яркий свет слепил ей глаза, а потому Гед заметил ее раньше, чем она его. Ему казалось, он легко бы узнал ее среди тысячи других теней.

В этом леденящем безлюдье зимнего моря Гед наконец встретился с существом, которого он так страшился. Ветер, как нарочно, гнал Тень от лодки, а бегущие под ней волны обманывали зрение, и ему начинало казаться, что Тень больше, чем это было на самом деле. Он даже не мог точно сказать, движется она или стоит на месте. И хотя сейчас в душе его не было ничего, кроме страха и ужаса оттого, что она может до него дотронуться, обдав холодом и причинив боль, может выкачать из него жизнь, Гед, замерев, с нетерпением ждал ее в лодке. Затем он громко вызвал волшебный ветер, который мощным порывом привел в движение его белый парус, и лодка, подпрыгивая, понеслась по серым волнам.

Тень, не издав ни единого звука, задергалась, повернулась и побежала прочь.

Она двигалась против ветра на север, и Гед в своей лодке шел за ней следом тоже против ветра. Скорость, с которой неслась Тень, вступила в единоборство с искусством волшебника, а штормовой ветер безжалостно хлестал обоих. Молодой человек громко кричал, подгонял лодку, парус, ветер и волны впереди, как кричит охотник, подгоняя собак, когда волк выбегает впереди на дорогу. Он вдохнул в этот сотканный волшебством парус ветер, который мог бы разорвать любой парус из полотна, ветер, который гнал лодку, словно клок разбитой пены, вслед за убегающей Тенью.

Она обернулась и, описав полукруг, вдруг разом обмякла, потускнела и теперь уже не напоминала человека, а просто казалась столбиком дыма на ветру. Она отступила назад, а затем, подхлестываемая штормовым ветром, помчалась, видимо, куда-то к Гонту.

Пустив в ход ловкость рук и магию, Гед повернул лодку, и та, подпрыгивая, как выскакивающий из воды дельфин, завертелась от стремительности поворота. Он шел быстрее, чем прежде, но Тень была уже почти неразличима. Дождь, вперемежку с градом и снегом, больно жалил ему спину и левую щеку, и он ничего не видел впереди на расстоянии ста ярдов. Вскоре, когда шторм разыгрался сильнее, Тень совсем скрылась из виду. Но Гед не сомневался, что идет правильно по следу, словно это были звериные следы на снегу, а не колечки дыма над водой. И хотя ветер сейчас дул в его сторону, он продолжал нагнетать воющий волшебный ветер, и хлопья пены отлетали от острого носа лодки, о который громко шлепала вода.

Долгое время охотник и жертва продолжали свой призрачный полет. День быстро клонился к концу, Гед знал по скорости продвижения, что они находятся недалеко от Спиви или Торхавена, к югу от Гонта, хотя, впрочем, быть может, они уже оставили позади эти острова и вышли в открытый Предел. Точно он не мог сказать. Но сейчас все это не имело значения. Главное — он охотился, он преследовал жертву, и страх бежал впереди него.

И вдруг он увидел Тень совсем близко. Ветер стих, и мокрая каша сменилась холодным клочковатым туманом, который сгущался все сильнее. Гед увидел Тень сквозь туман — она бежала справа от лодки. Гед заговорил ветер и парус, а затем повернул лодку и снова начал преследовать Тень, но, как и в прошлый раз, он действовал вслепую — туман быстро густел, клубился и рвался там, где на него налетал волшебный ветер. Он обволакивал все пространство вокруг лодки — безликая бледная пелена, убивающая свет и обзор впереди. Но не успел Гед произнести первое слово заклинания, чтобы очистить небо, как снова увидел Тень — она все еще двигалась справа по ходу лодки, почти рядом, но двигалась очень медленно. Туман пробивался сквозь пустоту ее головы — она еще сохраняла какое-то подобие человеческого обличья, но уже деформированное, зыбкое, как человеческая тень. Гед еще раз переменил курс, считая, что враг повержен. И в эту минуту Тень исчезла, а лодка с размаху ударилась о скалы на мелководье, которые скрывал от глаз густой туман. Гед едва не вылетел из лодки, но удержался, схватившись за мачту перед следующим ударом волны. Волна была огромная — она выбросила маленькую лодку из воды, метнув ее на скалы, словно человек, которому ничего не стоит швырнуть и разбить раковину улитки.

Но волшебный посох, сделанный для Геда Огионом, остался целым и невредимым — на нем не было ни трещинки. Плавучий, как сухое бревно, он держался на поверхности воды. Гед не выпустил посох из рук, когда откатившаяся с мели волна потащила его за собой в море. Он снова был в глубокой воде, и до прихода следующей большой волны ему хотя бы не грозила опасность быть расплющенным о скалы. Соль разъедала ему глаза, вода не давала дышать, но он изо всех сил старался удержаться и противостоять бешеному натиску моря. Неподалеку от скал был песчаный берег. Собрав последние силы, Гед с помощью волшебного посоха вступил в отчаянную борьбу с волнами и поплыл туда. Но ему никак не удавалось подойти к берегу: прибойные волны отбрасывали его, как тряпку, а холодная вода, поднимающаяся из глубины, лишила его тело последних остатков тепла, ослабив настолько, что он едва двигал руками. Теперь он уже не видел ни скал, ни берега и не знал, куда он плывет. Он видел только бурлящие потоки воды вокруг себя, под собой и над собой: они слепили, душили, топили его.