Стихотворения
вернуться

Панченко Николай Васильевич
Шрифт:
Это — выжимки бессонниц, Это — свеч кривых нагар, Это сотен белых звонниц Первый утренний удар… Это — теплый подоконник Под черниговской луной, Это — пчелы, это донник, Это — пыль, и мрак, и зной [114] .

Прочитав из рук Серафимы Густавовны последнее письмо Владимира Нарбута, Зенкевич вспомнил его стихи, отправил другу стихотворное послание в никуда:

114

Ахматова. С. 205.

«Жизнь твоя загублена, как летопись. Кровь твоя стекает по письму!..» [115]

«Нам всем гореть огненными столпами, — сказал Владимир Нарбут о своих современниках. — Но какой ветер развеет наш пепел?» Ветер сделал свое дело. Огонь не одолел стихов Нарбута (только портфель слегка обгорел). И вот они вышли к людям.

Нина Бялосинская, Николай Панченко

115

Архив Шкловского.

В ГОРОДЕ ГЛУХОВЕ

В городе Глухове собрался народ около старца-бандуриста и уже с час слушал, как слепец играл на бандуре…

Н. Гоголь
…А то сидить в брилi, в кер"i, 3 товстою книжкою в руках, I вам, бач, гонить axune"i, I спорить о cвo"ix правах? То родом з Глухова, юриста, Bin мае чин канцеляриста I есть — добродiй Купавон…[116] I. Котляревський

НА ЗАРЕ

Не знаю, — в детстве видел я Тебя ли Иль только тень Твою, Бесплотный Дух, Когда уж росы травы колебали И жертвенный огонь когда потух. Ты, проходя поляной голубою, Благославлял вечернюю тропу. И от голубок не было отбою: Они сплетали нимб на светлом лбу. Они, едва касаяся крышами, Глазами розоватыми в упор Глядели на Тебя в зеленом храме. И перьев серебрился их убор. А Ты, Ты — нежный, тихий и прекрасный,— Мне в душу кротость робко перелил. И вот, бреду — вечерний и напрасный — Под шелест снежный голубиных крыл. 1909

ПЛАВНИ

Камыш крупитчато кистится, Зерно султаны клонит вниз. И водяной лопух кустится, Над топью обводя карниз. А за карнизом ноздреватым Буреют шапки кочек. Вдаль Волнением шероховатым Дробится плоско речки сталь. Поет стоячее болото, А не замлевшая река! Старинной красной позолотой Покрыла ржавчина слегка Его. И легок длинноногий Бег паука по зыби вод. Плывут зеленые дороги, Кровь никуда не уплывет! И плавни мягкими коврами В багрянце стынут и горят, Как будто в допотопной раме Убийц проходит смутный ряд!.. 1909

РАННЕЙ ВЕСНОЙ

Дул ветер порывисто-хлесткий. Нес тучи кудрявого свитка И хлопал отставшей калиткой. А месяц — то сыпал вниз блестки, То прятался, словно улитка. Бугор отсыревший и черный К речному сбегал водоему, Чтоб силы набраться и дремы. И взметы его так упорно Вставали в степи незнакомой!.. А в голом саду безотрадно Шумели все липы, шумели… И, точно белесые мели, Таились снега кой-где жадно, Но высказать горе не смели… …Зима умерла. Степь весенним Намеком волнующим тянет И вдаль буйной юностью манит… Лишь лист по балконным ступеням Шуршит и вздыхает и вянет… И снова мне кажется, будто Я — высохший лист прошлогодний… И этому верю охотней Я в ночь непогоды, и чуда Не жду от десницы Господней… 1909

«Высоким тенором вы пели…»

Высоким тенором вы пели О чем-то грустном и далеком… И белый мальчик в колыбели Глядел на мать пугливым оком. А звонкий голос веял степью — Но с древней скифскою могилой!.. И к неземному благолепью Душа томительно сходила… И глаз огромной черной вишней С багряно-поздней позолотой Смотрел недвижно, будто Кто-то Уже шептал о жизни лишней… 1909

ВЕСНА

Зеленой феею пришла С кошницей, полною цветами, И пьет из теплого дупла Березы никлой сок струями. И смуглый предзагарный мат В ланитах тонко розовеет, И колокольчики звенят В траве упругой веселее. Рябина, почки раздавив, Кудряво-пепельные листья Спустила в дремлющий залив Реки — сизей и серебристей. А за стволом рябины сам Следил за поздней я Весною, Как луч играл по волосам Ее прозрачной желтизною И как, соломинку вновь взяв По-детски тонкими руками, Она из хрупких нежных трав Тянула алыми губами Блестящий и медовый сок… И разливалась в теле дрема, Когда я видел поясок, Схвативший талию подъема… Одно движенье: расстегнулся Он, как запястье, и — упал… И я негаданно проснулся: Мне ветер волосы трепал… Ах, то — лишь греза, — думал я… Кто разбудил меня так рано?.. И, уж любовь к Весне тая, Я шел с поляны на поляну, И все мне чудилось, что вот Сейчас, сейчас она вернется!.. Такою девушкой придет, Что сердце станет, — не забьется!.. А в клейких ландыши кустах О чем-то тихие звонили. Не о ее ли волосах — Белей и тоньше тонких лилий?.. Она! Она!.. И я погнался За тем, кто ею мне казался… Но в глубь просек меня увлек Лимоннокрылый мотылек… 1909