Дикарка пожала плечами. Лично она в дом не лазила, оставалась "на стрёме". И нервно вздрагивала от малейшего звука, воображая, что будет, если её здесь поймают. Оставленные с ней младшие беспризорники вели себя ни в пример спокойнее, по их виду нипочем нельзя было догадаться, чем они тут занимаются. Любой мимохожий просто не обратил бы на детей внимания, а то и умилился их игре.

К её стыду, "подельники" рассказали Принцессе Огня, что "новенькая", — её посчитали за такую, — какая-то "дёрганая". Какой же она будет, когда дойдёт до настоящего дела?..

За годы, проведённые во Дворце, она отчасти восприняла способ мышления пластунов и логика. Человек может приспособиться ко всему. Любая проблема решаема, если её разложить на составляющие и как следует подумать, рассмотрев со всех возможных сторон.

Дикарка поймала себя на том, что составляет план тренировок, которые позволят ей "привыкнуть" к противоправной деятельности. Забраться в чужой сад. Забраться в дом. Украсть что-нибудь. Дальше…

О последнем пункте плана она пока не задумывалась.

— Как скажешь, оставляю это на откуп тебе, — кивнула Дикарка. — И где мы будем "сидеть тихо"?

— Увидишь, — напустив на себя загадочный вид, сказала Искра.

Они выбрались из дворца и шли через Верхний город. Прохожие не обращали внимания на девочек. Предводительница банды беспризорников и воспитанница из Дворца веселились и дурачились так, словно были обычными детьми…

— …Держи, — старший товарищ взвесил в руке завёрнутый в ткань продолговатый предмет и вручил Алеку.

— Что это?.. — растерянно спросил Алек, принимая. Под тканью прощупывались жёсткие ремни и кожа. — Но как? — прошептал он.

Сегодня Влад позвал друзей на поляну. Обычно они собирались либо у травного дома, либо под яблонями во дворе Алека, но сейчас возжелали полюбоваться пересаженной черёмухой, которая, кажется, постепенно становилась этаким сакральным местом — куда там далёким Каленадарам!..

Едва они устроились, раскинули прихваченные с собой циновки и разложили мясо и зелень и расставили кувшины, как Влад взялся за свой свёрток и подозвал друга.

Алек развернул ткань, отрез дорогой материи соструился на траву. Жёсткие новёхонькие ремни, ножны-складень из тёмного дуба оплетены металлическим узором… рукоять, обтянутая шершавой кожей, тускло блестящий многогранник тяжёлого навершия, крестовина, перевитая проволокой.

Молодой вой взялся за рукоять — как будто руку другу пожал. Меч с тихим шелестом пошёл из ножен, стукнул шарнир складня. По стали сбегали бесконечные узоры, их танец завораживал. Линии закалки вспыхивали и пропадали вдруг, снова становясь едва заметными.

— Как? — снова спросил Алек, почти благоговейно разглядывая бесскверный клинок.

— Очень просто, — кузнец ухмылялся. — Сколько раз ты подмастерьем стоял у наковальни, сам сколько ножей да орионов сковал? Так что все твои мощи я знаю отлично.

Алек закрыл глаза. Меч представлялся ему продолжением руки, частью его самого, когда-то потерянной и теперь вновь обретённой. Замелькали образы, слишком быстрые, чтобы их можно было удержать в памяти и осознать — песчаные холмы, снежные равнины, серое море, незнакомые лица, слова на чужом языке. Во всех этих видениях присутствовал меч, такой знакомый сабер, безо всяких украшений, лишь знак мастера на венчающим рукоять навершии.

— Творец и все создания его, — прошептал Алек. — Тебя… признали?

— Да, — Влад торжественно склонил голову, но не мог справиться с мальчишеской улыбкой. — Этот меч был моим испытанием…

Мгновение тишины, и друзья с воплями бросились поздравлять кузнеца, колотили ладонями по плечам, по спине, обнимали. Кто другой, поменьше, оказался бы погребён под этой волной восторга, но кузнец, оглушённый возгласами друзей и зацелованный девушками, лишь ухмылялся и поводил отбитыми плечами.

— Джинтра, — пригляделся Александр к клейму и тут же понял, что ошибается.

— Чирда, — улыбнулся кузнец. — Вернее, даже чири.

— Спасибо, — сказал Алек. — Этот меч… как дыхание судьбы, как зов из будущего…

— Ну, ты ещё химн сложи, — предложил кузнец, но было видно, что он польщён.

— Это хороший знак, — одобрила Кати.

Алек мысленно с ней согласился. Влад одно время пытался научиться играть на чирде, но не осилил. Слух у него был, кузнец неплохо играл на флейте и переладце, его расплющенные мозолистые пальцы с необыкновенной лёгкостью порхали по прорезям, но лишь неловко шкрябали по струнам джинтры и чирды. Чири, её "младшая сестра", с тремя струнами и крохотными шагами между ладами, требовала особой виртуозности и тем более была ему неподвластна.