– «За что я люблю петербуржцев, так это за их тягу к знаниям и любовь к интеллектуальным беседам», - думал Глеб, откинувшись на спинку сиденья. Как только отъехали от стройплощадки комплекса внутренней эволюции, головная боль тут же ушла.

Его напарник, между тем, продолжал свою лекцию.

– Это сделало его всего лишь gomo erectus – человеком прямоходящим. От того, что он встал на задние конечности, разум у него не появился.

Дядя Миша замолчал, уставившись в окно, за которым проплывал мимо Исаакиевский собор.

– Красотища!

– Ну и когда у нас разум появился? – не выдержал таксист.

– Разум? Да он всегда в нас был заложен. Разум, как основа познания мира, в котором мы живём. Познавая мир, мы меняемся сами. Это и есть эволюция. А внутренней эволюции без взаимосвязи с окружающей нас средой быть не может.

 - Что ж, выходит, очередная завлекаловка?

 - Причём опасная. Ангелом внутренней эволюции человека считают Люцифера. Вы знаете, кто это?

Водитель наморщил лоб.

 - В каком-то ужастике, по моему, про него упоминали.

 - Хорошо, хоть в ужастике, - улыбнулся Михаил Анисимович. – Это дьявол, сатана. И храм этот, который строят, посвящён ему. А дьявол в переводе с греческого означает разрушающий. Вот и делайте выводы.

– Да, уж, сделаем! – ответил таксист. – Приехали, вот он, если не ошибаюсь, институт стариковедения.

– А нам, вон, в ту арочку.

Через пять минут, оставив вещи на явочной квартире, они ехали назад в центр

Глеб сверился с бумажкой. Точно, Жуковского 5.

В здании этом находилась Библиотека христианской литературы, сотрудником которой по их данным последнее время работал профессор Мордвинов.

– Да какой он сотрудник, я вас умоляю? – встретила их заместитель директора. – Чисто номинально. Ну, подарил нам две книги. Последний раз был здесь с месяц назад. Всё копался в материалах по предсказаниям монаха Авеля. Он их перечитал за последние полгода не менее десяти раз. Мариночка рассказывала, она тогда дежурила, ушёл жутко разочарованный.

– А вы знаете, что профессор Мордвинов позапрошлой ночью был убит.

– Да вы, что? – ахнула женщина. – Ограбили?

– Обстоятельства пока нам неизвестны, - ответил Глеб шаблонной фразой. – Не знаете, с кем он последнее время общался?

– Да я его совсем не знала! Так виделись раз в неделю здесь. Впрочем, я вам сейчас дам адрес одного коллекционера. Они не то, чтобы дружили, у Мордвинова, по моему в друзьях были только книги, но, насколько мне известно, часто общались. Тут не очень далеко, на Большой Пушкарской.

Они с полчаса плутали по бесчисленным питерским дворикам, прежде чем нашли искомый дом. Квартира на третьем этаже встретила их обитой дерматином дверью. Такая обивка была в моде лет тридцать назад.

– Странно, коллекционер, а на двери даже глазка нет, - удивился Глеб.

– А ты голову то, подними, - посоветовал дядя Миша.

Глеб так и сделал, и над дверью узрел крохотный глазок видеокамеры.

А тут ещё из невидимого динамика на них обрушился голос:

– Я вас слушаю!

– Ян Бенедиктович? – уточнил Глеб.

– Он самый.

– Нам ваш адрес дали в библиотеке.

– Что за самодеятельность? – возмутился голос. – Без моего ведома. Придётся вам, господа, подождать, пока я сделаю контрольный звонок в библиотеку.

 Минуты через три защёлкали замки, и дверь приоткрылась. Глеб увидел за дерматиновой обивкой сантиметровой толщины сталь.

На пороге их встретил высокий худой старик. Всё выдавало в нём аристократа; и благородная осанка, тщательно уложенные седые волосы, узкое нервное лицо. Он запер за посетителями дверь, как минимум на три замка. Михаил Анисимович выразительно покивал головой.

Это не укрылось от хозяина.

– Осторожность, молодой человек, - обратился он к пятидесятитрёхлетнему дяде Мише, - основа моего долгожительства. А мне уже, между прочим, восемьдесят восемь. Сколько нашего брата-коллекционера покинули этот мир раньше времени. Вот и Коля Мордвинов. М-да.

Старик замолчал, и его выцветшие глаза задумчиво уставились в пол. Так продолжалось с полминуты. Глеб уже хотел кашлянуть, но Ян Бенедиктович встрепенулся.

– Что же я вас в коридоре держу? Пройдёмте на кухню.