Шрифт:
Они стояли лицом к лицу в мелком полуразрушенном окопе, и глаза их медленно наливались звериной злобой.
Где-то в далеких тыловых городах и деревнях рождались дети, мчались по стальным рельсам поезда, по темному небу проносились падающие звезды, таща за собой горящие хвосты, и, глядя на них, влюбленные загадывали свои желания. Где-то в больших штабах генералы, склонившись над военными картами, намечали планы новых сражений.
Все это было бесконечно далеко от скалистого полуразрушенного окопа, в котором стояли два молодых человека, два врага, зная наверняка, что одному из них придется сейчас умереть…
Гитлеровец опередил Бориса — резким ударом ноги он выбил из его рук пистолет и навалился на него всем своим тучным телом. Они упали на дно окопа и яростно завозились. Борис с трудом вывернулся из-под своего противника и вскочил на ноги. Он стоял, прислонившись к стене окопа, и ждал, когда поднимется немец. Так, помимо сознания Бориса Севидова, в нем сработал железный мальчишеский закон: лежачего не бьют.
И снова они стояли друг против друга. Их разгоряченные лица были перемазаны грязью, перемешанной с кровью. Они снова на миг встретились глазами, и в этот миг Борис ясно уловил в бесцветных глазах фашиста страх перед роковой неизбежностью смертельной схватки.
Немец медленно надвигался на Бориса. Он шел, тяжело ступая сапогами, и в широкие их голенища сыпалась мелкая галька с бруствера окопа. И тут Борис заметил на поясе немца нож. В горячке схватки он забыл о своем кинжале, как, очевидно, и немец о своем. Борис бросился вперед, на мгновение словно приник к мышиного цвета тужурке и попытался выхватить нож. Но немец ловко перехватил руку Бориса и рывком заломил за спину. Борис вскрикнул от невыносимой боли. Видимо, уже почти зажившая рана в предплечье снова порвалась. И тут же тупой удар выбил из-под его ног почву.
3
Из Сухуми до небольшого селения Мартыновка у подножья хребта Степан с Аршаком добрались, когда солнце уже опускалось за лесистые изломы гор. В Мартыновке располагались тыловые подразделения дивизии, туда же с горных позиций доставляли раненых, формировались вьючные караваны с боеприпасами и продовольствием.
К своей радости, Степан увидел майора Ратникова. Тот стоял на берегу небольшой речушки и зычным голосом отдавал распоряжения командирам, которые поторапливали бойцов, грузивших на молчаливых мулов поклажу. Встрече с Рокотовым майор обрадовался не меньше.
— Как ты кстати, Степан! Очень кстати! В штаб дивизии? Вместе пойдем, — быстро говорил Ратников, не давая Степану раскрыть рта. — Штаб в каком-то Шандрише или Цандрише, язык сломаешь. Тяжко, видать, на перевалах. Мой полк едва доукомплектовать успели. Я ведь от Майкопа прорвался без батальона Сироты. Хлопцы прикрыли наш отход. Не знаю, вышли ли они сами из окружения. Мы сейчас в сторону Клухорского перевала идем. А я в горах как слепец без поводыря. Горы-то мне прежде приходилось видеть лишь на картинках да в кино, не только что воевать в них.
— А разве вы на перевал без проводников собираетесь идти? — удивился Степан.
— Есть проводники — два брата Залихановы. Но с военными альпинистами все же надежней.
— Братья Залихановы? — переспросил Аршак Петросян.
— Да, Мустафар и Хуссейн.
— Это же очень хорошо. Мы их знаем. Залихановы — опытные альпинисты.
— Мне нужны не просто опытные альпинисты, но и опытные командиры. Поэтому я особенно рад вам, друзья. — Ратников повернулся, услышав громкий хохот бойцов, столпившихся возле худого угрюмого ишака, привязанного к перилам небольшого мостика. — Василь! — крикнул Ратников.
— Слушаю, товарищ майор! — ответил густой голос, и от бойцов отделился высоченного роста сержант.
— Разыщи проводников Залихановых, и ко мне быстро!
— Да тут они, товарищ майор. Комедию разыгрывают.
Смех утих. Из толпы вышли одинаковые, словно близнецы, Мустафар и Хуссейн. Они были одеты в солдатские гимнастерки, обуты в крепкие альпинистские ботинки, на узких кавказских поясах висели кинжалы. Братья направились было к майору строевым шагом, но, узнав стоящих рядом с ним Степана и Аршака, как по команде, всплеснули руками и бросились навстречу друзьям.
Майор Ратников терпеливо выжидал, пока альпинисты тискали друг друга в не совсем нежных объятиях, потом, напустив на лицо серьезность, спросил:
— Что там за спектакль вы устроили?
— Да вот. — Мустафар достал из кармана пачку небольших листков и протянул их майору Ратникову. — Вместе с бомбами фашистские шакалы сыпят листовки, Адольфа Гитлера уже великим имамом объявили. Он, шакал проклятый, предлагает нам брататься с фашистами. Ну, Хуссейн дал листовку ишаку, а тот плюется.