Шрифт:
— Стану.
— Из чувства противоречия?
— Ты мне не симпатичен. Я вообще не понимаю, что в тебе такого находят женщины.
— У меня много скрытых талантов.
— Сомневаюсь, — скривила губы Эмма.
— Я могу доказать это.
Неожиданно Питер схватил ее за руки, притянул к себе и чмокнул в губы. Эмма, не ждавшая подобного поворота, как раз собиралась что-то сказать в ответ на его последнюю реплику и потому открыла рот. Поцелуй не удался. Питер разбил губу об ее передние зубы, а Эмма вскрикнула от боли, когда наручники врезались в нежную кожу запястий.
— Эй, потише там! — прикрикнул полицейский Смит, услышав вопли задержанных.
— Чтоб тебя! — простонал Питер, вытирая окровавленную губу рукавом рубашки.
— Ой, как больно! — взвизгнула Эмма, прижимая скованные руки к груди.
— Ну хватит! — Смит отложил книгу, схватил Питера за шкирку и усадил его на скамью у выхода. — Сиди тихо, если не нужны неприятности!
— Я уже их получил.
— Она тебя ударила? — Коп заметил кровь на лице Питера.
— Нет, укусила.
— Вот же психи! — проворчал Смит и до утра больше не произнес ни слова.
8
Эмма проснулась от боли в боку. Открыв глаза, она долго смотрела на темно-серый потолок, пытаясь сообразить, где находится. Наконец в ее памяти всплыли обрывки событий прошлой ночи. Она в полицейском участке! Какой позор!
Пошевелившись, Эмма обнаружила, что лежит на жесткой скамье. Ноги и руки затекли, а в бок упирался ржавый болт, торчавший из стены.
Для чего он здесь? — подумала Эмма и едва не рассмеялась: она думает о каком-то болте, тогда как у нее есть проблемы поважнее.
Она села, покачала головой из стороны в сторону, разминая шею, затем осмотрелась. За старым письменным столом никого не было. Зато на скамье у входной двери спал Питер.
— Эй! Проснись же ты! — прошипела Эмма и, не дождавшись от него никакой реакции, заговорила уже гораздо громче: — Питер Лейден! Подъем!
Он заворочался, едва не упал на пол, повернул голову и уставился на Эмму мутным, ничего не выражающим взглядом.
— Это ты? — удивленно спросил он, еще не полностью проснувшись.
— Давай-давай, напряги память.
Питер так же, как и она минуту назад, огляделся, и морщины на его лбу разгладились.
— Полицейский участок!
— Бинго!
— А где мой приятель Смит?
— Наверное, решил прогуляться, — усмехнулась Эмма. — Там ключ от наручников на столе не валяется? А то дали бы деру.
— Не знай я тебя как облупленную, подумал бы, что ты говоришь серьезно.
— Намекаешь на то, что я не способна на безумные поступки?
— А ты способна?
Эмма оставила этот вопрос без ответа. Она вдруг обнаружила, что ее чудесный серый брючный костюм, который еще несколько часов назад был в безупречном состоянии, измялся, а на пиджаке виднелись темные пятна непонятного происхождения.
— Кровь! — воскликнула Эмма.
— У тебя галлюцинации?
Она потянула за лацкан пиджака.
— Ты испачкал меня своей кровью.
— Ах я скотина!
— Вот именно.
— Бездушное создание. Нет бы спросить, не болит ли у меня губа…
— Ты сам виноват, что разбил ее. — Эмма со слезами на глазах рассматривала измазанную кровью ткань. — О, ты испортил мой костюм!
— Вот незадача.
— Будешь мне должен!
— Оплачу химчистку, так и быть.
— В химчистке мне не помогут. Эту ткань нельзя отбеливать, а иначе кровь уже не отстирать.
— Я не стану покупать тебе новый костюм, если ты об этом.
— Да, об этом!
— В таком случае с тебя новая рубашка! Я ее тоже испачкал. А она, между прочим, стоит недешево.
— Все равно ты покупал ее не за свои деньги.
— А за чьи же?
— Папочка небось оплатил.
— А вот это уже не твое дело.
— А ты мне рот не затыкай!
Они продолжили бы препираться и дальше, и, может быть, дело дошло бы до легкой потасовки, однако дверь участка неожиданно отворилась и в помещение вошел Пол Смит в сопровождении двух копов, которые накануне арестовали Эмму и Питера.
— Вот что… — сказал Смит и закашлялся. — Вот что… вы, собственно, свободны.