Больше они ни разу с подобной откровенностью не говорили и, словно дав клятву, никогда друг друга не предавали.

Пожалуй, Симончик первым почувствовал прямую угрозу не только деловой репутации, но и самой жизни Сан Саныча. Было это в начале осени 1937 года, когда впору было собирать неплохой урожай с кубанских полей. Симончик добирался практически на перекладных (автомобиля у него в ту пору не было) в Славянский район на пленум местного райкома ВКП(б) с повесткой о борьбе с «врагами народа» в районе. Симончик знал, что в своем докладе на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) Сталин говорил, отмечая опасность успокоения партийных кадров, считавших, будто бы классовая борьба приобретает менее острые формы. «Необходимо разбить и отбросить прочь гнилую теорию о том, что с каждым нашим продвижением вперед классовая борьба у нас должна будто бы все более и более затухать, что по мере наших успехов классовый враг становится будто бы все более и более ручным. Это не только гнилая теория, но и опасная теория, ибо она усыпляет наших людей, заводит их в капкан, а классовому врагу дает возможность оправиться для борьбы с советской властью, — подчеркивал Сталин. — Наоборот, чем больше будем продвигаться вперед, тем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее они будут идти на более острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить советскому государству, тем больше они будут хвататься за самые отчаянные средства борьбы, как последнее средство обреченных».

Знал об этих словах Сталина и в них не верил. Напротив, рядом с собой он видел множество честных и работящих людей, патриотов. Но то, что Симончик услышал на пленуме райкома, окончательно выбило его из седла. Докладчик — первый секретарь райкома, уставший и какой-то замордованный человек, в самом начале доклада упомянул извест ные Симончику по Ростову фамилии. Антисоветская деятельность классовых врагов на территории Славянского района заметно усилилась еще весной, в ответ на разоблачение и разгром банды Шеболдаева, Ларина, Малинова и других врагов партии и народа и ряда антиколхозных группировок. Бог ты мой! Ведь все они вместе работали в Азово — Черноморском крайкоме ВКП(б). Борис Петрович Шеболдаев был первым секретарем крайкома и одновременно первым секретарем Ростовского горкома ВКП(б). Он в январе 1937 года был направлен в Курскую область, где также избирался первым секретарем обкома партии. Вскоре был арестован как «враг народа» и расстрелян. Ларин Виталий Филиппович в то время был председателем Северо — Кавказского и Азово — Черноморского крайисполкома. 1 июня 1937 года арестован как «активный участник троцкистско — зиновьевского блока»… И уж, что особо не верилось, как «руководитель троцкистско-зиновьевской террористической и диверсионно — вредительской организации» в мае 1937 года был арестован бывший заведующий сельскохозяйственным отделом Азово — Черноморского крайкома ВКП(б) всегда доброжелательный Михаил Маркович Малинов…

Симончика насторожило, что докладчик начал разоблачение «врагов народа» с примеров, относящихся к компетенции Сан Саныча. «…бывший зав. райзо, исполнявший одновременно обязанности председателя райисполкома, организовывал вредительство в системе райзо по линии севооборотов, засейки семян осенью 1936 года, строительства конеферм в колхозах, организовавший уничтожение рабочих лошадей под видом их выбраковки, организовавший строительство фумигационных камер для борьбы с щитовкой на территории молодых садов, не зараженных щитовкой, что неизбежно должно привести к поражению щитовкой всех садовых насаждений в районе…» Докладчик продолжал перечислять факты, от которых и впрямь кровь стыла в жилах. «Особенно ярко проявилось обострение классовой борьбы в колхозах Славянского района, — с особым чувством подчеркивал он, — перед уборочной кампанией и на протяжении всей уборки, принимая формы прямых диверсионных актов: «обновление» иконы в колхозе имени Ворошилова Троицкой МТС 30 апреля 1937 года, диверсионные акты против комбайнов в колхозах «2–я Пятилетка», имени Матвеева, «Красный семенник», также акты против молотилок в ряде колхозов; открытые контрреволюционные выступления против займа обороны почти во всех колхозах района; появление стекла в хлебе, выпекаемом артелью пищепрома; прикрепление ВИЗРом па кетиков с трихограммой на люцерну и раннюю капусту булавками; ряд вредительских актов, направленных на срыв путины на рыбозаводе; систематический срыв торговли хлебом; уничтожение 53 плодоносящих фруктовых деревьев в совхозе «Сад Гигант» под видом выбраковки и т. д.; отравление учителей в столовой во время учительской конференции в ответ на разоблачение и арест троцкиста; появление в школах свастики»… Далее следовали многочисленные «разоблачительные» перечисления. «За последний период разоблачены и изгнаны из партии бывший второй секретарь райкома партии — за свою связь с врагами партии, за защиту троцкистских элементов и за морально — бытовое разложение, выявившееся в систематическом пьянстве и расхищении государственных средств на банкеты, попойки и т. д., срывал дело партийной учебы, сорвал совершенно и развалил оборонную работу в районе (Осоавиахим); бывший заведующий культа — ропотделом райкома партии, тесно связанный с […], систематически срывавший, совместно с […], все дело партийной учебы и политической агитации; проваливший в районах работу клубов, радиофикацию, антирелигиозную работу и работу добровольных обществ; проваливший ликвидацию неграмотности и сознательно укрывавший совместно с […] вражескую контрреволюционную работу, проводившуюся в школах района врагом партии троцкистом […]; бывший секретарь райкома ВЛКСМ, друг и ставленник злейших врагов партии, пробравшихся в крайком комсомола, проводивший в своей работе в райкоме комсомола вражескую линию на срыв политучебы, пионерского движения, на разложение школы, линию на отрыв массы комсомольцев и комсомольского актива от политической жизни партии и страны и от участия комсомольской организации в активной борьбе за передовое место комсомольцев в выполнении основных хозяйственнополитических кампаний; бывший заврайоно, ставленник злейших врагов партии и народа, проводивший на протяжении нескольких лет наглую контрреволюционную работу, приведшую к разложению целого ряда школ района, к вопиющему извращению линии партии в деле народного образования; бывший заместитель заведующего райзо по животноводству, ответственный за вредительство, систематически проводившееся в районе по линии животноводства; бывший заведующий конторой Заготскот и бывший ответственный секретарь райисполкома, один из сотрудников разоблаченного врага партии, скрывший от партии, что один его брат — епископ, находящийся в эмиграции, другой брат привлекается к ответственности за контрреволюционные выступления, скрывший также от партии о переписке, происходящей между этими врагами советской власти, скрывший, что в последнее время его племянник исключен из партии и арестован как диверсант; бывший управляющий конторой Заготскот, скрывший от партии, что его родители до 1929 г. были крупнейшими кулаками, владевшими хлебными ссыпками, скрывший также от партии свое участие в белом восстании; бывший директор вареньеварочного завода, организовавший на заводе вредительство и диверсионные акты (отравление рабочих)…»

Симончик, вжавшись в чудом уцелевшее старое и, по всей видимости, некогда театральное кресло, ощущая ужас, слушал «вредительские» сюжеты, которые бесстрастно приводил секретарь райкома.

«…бывший заведующий пчеловодством в совхозе «Сад Гигант», активный участник контрреволюционной организации, вскрытой и изъятой органами НКВД; бывший заведующий производством научной базы ВИЗРа, активный участник совместно с изъятым органами НКВД беспартийным научным работником […] в разложении научной и производственной работы базы ВИЗРа по применению трихограммы и в диверсионном акте с размещением булавок на люцерне и ранней капусте; бывший член партии из колхоза «Красный приток», выступивший с контрреволюционной вылазкой на колхозном собрании против займа обороны; работник районо, бывший кандидат партии с 12–летним стажем, мирно уживавшаяся с контрреволюционером и разложенцем, сама принимавшая участие в пьяной гулянке в день всенародного траура — похорон незабвенного соратника тов. Сталина — Серго Орджоникидзе; бывший председатель колхоза «Память Ильича» — двурушник, разложивший колхоз, проводивший антисоветскую, антипартийную работу, целью которой являлось восстановить колхозников против партии и советского государства; бывший председатель колхоза «13–й Октябрь», кандидат в члены партии, пытавшийся пролезть в члены партии, разоблачен как крупный кулак, обманом пролезший в партию».

Эго, как говорил докладчик, вопиющее засорение руководящего состава партийных, советских и хозяйственных органов является следствием установившейся в районе на протяжении последних трех — четырех лет системы семейственности, зажима самокритики, подхалимства и круговой поруки. На протяжении последних лет в районе создалась группа людей, отношения членов которой строились, прежде всего, на почве пьянства. Именно эта обстановка собутыльничества и круговой семейной поруки, определявшая в районе все решения; в первую очередь определявшая оценку, подбор, передвижение кадров, — являлась наилучшей почвой для того, чтобы вражеская работа […] оставалась безнаказанной, а сигналы честных, преданных партии партийных и непартийных большевиков затирались и глушились.

«Сволочи! Сколько же народу они могут погубить, — лихорадочно размышлял Симончик. — Надо бы немедленно предупредить Сан Саныча о надвигающейся угрозе… Ведь еще, как говорит секретарь райкома, «корешки и охвостья этих врагов по — настоящему не затронуты».

Василий Александрович, словно пытаясь забыть те страшные и нелепые примеры «вредительства», с головой окунулся в решение многочисленных хозяйственных проблем, обустройство, прежде всего, краевого центра и формирование аппарата крайисполкома, его служб, а также горисполкома.

К тому времени новый край объединял четырнадцать городов, семьдесят один район, Адыгейскую автономную область с городом Майкопом и шестью районами.

В Москву на имя М. И. Калинина ушла телеграмма, подписанная А. И. Кравцовым, о составе Оргкомитета ВЦИК по Краснодарскому краю. Симончик был рад, что в составе Оргкомитета оказался Саакян, с которым они за последнее время еще больше сблизились. Нужно сказать, что этот орган — Оргкомитет ВЦИК по краю, а с 1938 го — да — Оргкомитет Президиума Верховного Совета РСФСР по Краснодарскому краю действовал до проведения выборов в краевой Совет депутатов трудящихся (24 декабря 1939 г.) и первой сессии краевого Совета, на заседании которой 8 января 1940 года был избран исполнительный комитет краевого совета. Любопытно, что постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) по Краснодарскому краю о составе Оргкомитета ВЦИК РСФСР по краю подписал 11 октября 1937 года не И. А. Кравцов, а за секретаря крайкома ВКП(б) В. А. Симончик. Таким образом, первому председателю Краснодарского крайисполкома были приданы юридические полномочия правителя края, то есть официального лица, наделенного властью.

До этого Василий Александрович успел подготовить предложения о расходах по содержанию краевых учреждений, обязал всех начальников краевых отделов, оргбюро Советов и их хозяйственных организаций представить штатные рас писания на весь аппарат, сметы всевозможных расходов, уточненный классовый план по доходам и расходам краевого бюджета, контрольные цифры по всем отраслям хозяйства на 1939 год, а также претензии к Ростовской области, вытекающие из расчетов по разделу хозяйства, бюджета, имущества и других материальных ценностей бывшего Азово — Черноморского края. Все это для него не составляло большой сложности, поскольку его прошлая советская, партийная да и снабженческая деятельность выковала из него к тому времени профессионала высокого уровня. Да и работа спорилась. Рядом были в основном грамотные и жадные до дел помощники. Один Саакян чего стоил! День и ночь, казалось, без отдыха, он постоянно бывал то в разъездах, то далеко за полночь уходил из кабинета.