Вместе с заклятым врагом партии и народа Жлобой полностью несуг ответственность за вредительство и развал рисосовхозов как его прямые соучастники! […J.

В результате их вражеской работы рисосовхозы доведены до развала, уборка риса сорвана».

Василий Александрович видел, как напряжен и расстроен был первый секретарь крайкома ВКП(б) Иван Александрович Кравцов, как молча сидел, потупив взор, и как взорвался на неуместное замечание Малкина: «Да ведь не «враг народа» Жлоба и исключать его из партии нет видимых оснований…»

Симончик поддержал тогда Кравцова, и Малкин, стиснув зубы, глухо проговорил:

— Смотрите, как знаете… Боюсь только, что соответствующие выводы сделают в Москве. Вы что, не доверяете органам НКВД?

Большинством голосов вопрос отложили, и Симончик уходил с заседания оргбюро с тяжелым осадком на сердце.

Да, их полагалось «воспитывать», а воспитывать по понятиям того времени — это значило действовать по хорошо опробованным установкам «вологодского конвоя», о чем выразительно написал в свое время Александр Галич:

С Сан Санычем они условились встретиться за городом, на развилке дороги, ведущей в станицу Динскую. Они хорошо знали эти места и, едва стемнело, появились на условленном месте минута в минуту. Солнце уже зашло за горизонт, стояла чуткая тишина, и только крик пастуха, немолодого и по — крестьянски неторопливого человека, изредка нарушал спокойствие. Однако в воздухе царило какое-то напряжение, возможно, надвигался циклон с северо — востока, о котором накануне предупреждали местные синоптики, по небу, словно черные демоны, угрожающе двигались тяжелые дождевые тучи. Где-то в направлении к Ростову раздавались глухие удары грома. Все явно говорило в пользу того, что вот — вот погода резко переменится и пойдет дождь. Возможно, будет буря. Уже упали первые капли дождя, по — осеннему холодные, но в данный момент желанные. Хотелось не просто дождя, впрочем, нежелательного в период уборки, они ждали какого-то очищения и втайне рассчитывали, что этот неожиданный дождь, который настиг их на развилке дорог, и будет очищением не тела, а души.

— Понимаешь, Сан Саныч, — сказал Симончик, на самые брови надвигая картуз. — Я ведь для себя давно все решил. Мы оказались в западне, и нам, мне кажется, из этой мышеловки не вырваться. Чувствую я, она вот — вот захлопнется. Ты ведь знаешь, что как «враг народа» арестован Дмитрий Петрович Жлоба, и сегодня на заседании оргбюро Малкин лютовал… Но мы не дали согласия на исключение Жлобы из партии.

— Вы не дали, другие дадут… — с тоскою в голосе проговорил Сан Саныч. — Я не рассказывал тебе, кое-что теперь скажу. Малкин и его молодчики допрашивают меня уже почти месяц. Хотят пришить вредительство… Вот и я для себя давно все решил.

— О чем ты? — поднял глаза Василий Александрович. — Что ты решил?

— Не сегодня — завтра арестуют, а там порядки известные. Оттуда редко кто возвращается живым.

— Но это ты брось! — решительно сказал Симончик. — Мы им сумеем дать по зубам…

— Да разве дело в малкиных? — поднял голову к небу Сан Саныч. — Там, наверху, все творится, как в этой погоде… Надвигается гроза, и ничего не сделаешь, ее придется переждать.

Не паникуй! — крепко взял Саакяна за плечо Василий

Александрович. — Как-нибудь разберемся… Тоже не лыком шиты. И на малкиных управа найдется, — затем всем корпусом повернулся, и они, словно перед смертью, по — мужски крепко обнялись.

— Ты где пропадал ночью? — спросил у Василия Александровича по телефону Кравцов.

— Да ведь дождь, Иван Александрович, по токам поехал, мало чего, пропадет зерно, — уклонился от ответа Симончик.

— Ты не забыл, что сегодня совещание секретарей городских и районных комитетов партии о подготовке к выборам в Верховный Совет Союза ССР? — подытожил Кравцов. — Приходи, будут вопросы и к тебе.

На совещание Симончик направился пешком. Он, отметив время, неторопливо шел по Красной, пристально рассматривая все, что попадалось по пуги: неуютные магазины, мелкие лавки с кое — каким товаром, редких прохожих, бродячих собак, дружным лаем встречавших каждый автомобиль. Попался один пьяница, бесцветными глазами взиравший на предмет гордости краснодарцев — огромную цветочную клумбу в самом центре города. Пьяница, по — видимому, хотел сорвать цветок. Он наклонился и, не удержав равновесия, лицом упал прямо в тот цветник. Воздух разрезал милицейский свисток, и Симончик увидел постового, бегущего к клумбе.