После секса Катю пробило на пустой базар и она, прислонившись спиной о мою грудь, и, положив мои ладони на свои соски, долго и подробно рассказывала, как красиво её село Бэлэбэнешь. И какие там живут хорошие люди. Как богато они жили при Советском Союзе. И про ту нищету, в которой они оказались после независимости. И как там у них погибают виноградники, потому что виноградари кладут плитку в Москве, чтобы заработать семьям на жизнь. А девчата разбежались панелям и рынкам. И не знаешь, какой из этих вариантов хуже.

Я её терпеливо слушал, не перебивая, понимая, что ей, после стресса, необходимо просто выговориться. Говорить о чём угодно, лишь бы напрягать голосовые связки. Самотерапия такая. Кстати, эффективная.

Параллельно мы в несколько приёмов добивали виски.

Потом я незаметно для себя уснул.

И вот теперь сижу на кровати один белым утром в жарком номере с дурной похмельной головой и горящими трубами.

Оглядевшись, обнаружил на тумбочке лёдницу, и в три глотка выдул из неё талую воду.

Стал чутко прислушиваться к организму в поисках улучшения состояния.

Тут дверь открылась и вошла довольная жизнью Катя с моей глаженой рубашкой на плечиках.

– Проснулся?
– участливо спросила она.

В этот раз она глаз не прятала.

– Мммм...
– ответил я, настолько, насколько был способен.

А по Кате даже не скажешь, что вчера она вискарика набралась, чуть ли, не по брови. Что значит юность...

– Пива?
– спросила Катя, мило улыбаясь.

– Мммм...
– попытался я кивнуть головой, но это было очень больно.

Пока я страдал, и пытался выдавить из себя бурное одобрение поступившего предложения, Катя мухой метнулась к Ною и вернулась, держа в каждой ладони по паре запотевших бутылок лягера.

И даже поднесла горлышко бутылки к моим губам, придерживая голову за затылок.

Божественный хмельной напиток, созданный работящими немцами из Нойехавена, влился в пищевод, разбегаясь по организму панацеей от всех болячек.

Кто знает, как это бывает, тот поймёт.

В том числе и то, что произошло дальше.

Собрание пионерского отряда я назначил на полдень... Тфу на эту Новую Землю. На двенадцать ноль-ноль. Полдень у них ТУТ в пятнадцать ноль-ноль. Думаю, мне к такому никогда не привыкнуть.

Хотя длительная местная ночь пришлась, как раз, кстати. Несмотря на ужасное похмелье, я выспался.

Осчастливленную Катю я напряг собрать всех наших в бигмачной напротив отеля. Не в номере же нам сидеть друг у друга на головах. Тут, всё же, далеко не президентский люкс.

Бабы есть бабы. Ровно в двенадцать была лишь Катя.

Остальные тянулись ещё добрые четверть часа.

К нашему удовольствию, народа в это время в бигмачной было предельно мало. А сама она по планировке больше напоминала советскую столовую, нежели типовую архитектуру американского фаст-фуда.

И официанток тут не предвиделось. Голимое самообслуживание.

С разрешения толстого негра, который в белом фартуке торчал за стойкой раздачи, мы сдвинули четыре квадратных столика в один длинный. И, тут же, все девахи расселись за ним.

И чего-то ждут.

– Номана пошла, - съехидничал я, - Гарем называется? Заботливые жёны? Растудыт вашу кочерыжку!

Девчонки настроили ушки локаторами, откровенно не понимая, чем я недоволен.

Только Синевич отреагировала.

– Ну, вот, свадебное путешествие на автобусе по пампасам у нас уже было, началась семейная жизнь, - почти пропела она, - Мужик похмельный, жен сейчас гонять будет. Традиция и тенденция, однако.

– А чему тут быть довольным?
– я оглядел всех, - Где-то тут была моя старшая жена - самоназначенка, - я демонстративно заглянул под столик,- Никто её не видал?

– Разуй глаза, Жора. Тут я, через два человека от тебя, - ответила Ингеборге.

– Тогда заказ кто делать будет, Пушкин?