Ной опять угостил. Той самой "Конкистой", про которую сержант рассказывал. Хорошие оказались сигареты. Мне понравились. Нечто типа "Житан" французского. И так же без фильтра.

Хороший мужик, этот Ной. Понравился он мне.

Я настроился уже с ним под вискарик душевно пообщаться, но тут сверху затопали по лестнице и, отвлекая нас от увлекательного занятия, спустилась забытая мною мадам лейтенант со свитой из "подосиновиков". И всё опошлила.

– Джордж, - сказала она строго, - Почему вы не сообщили нам, что девушек уже освободили?

– А они сами вам об этом не рассказали?
– улыбнулся я, и попытался пошутить, - Под протокол.

– Рассказали, конечно. Но мне ваше поведение не понятно, - она вперила свой возмущенный взгляд в бутылку виски на стойке.

– Что тут непонятного, лейтенант Робинзон, - удивился я в свою очередь, - Всё, что хорошо кончается, надо обязательно отметить, по русской традиции. Иначе удачи не будет. А то я, глядя на расторопность вашей службы, девочек уже похоронил в душе.

– Это вы зря, у нас хорошая раскрываемость правонарушений. До тридцати процентов.

Вот ведь стерва карьерная. Она, скорее всего, всю дорогу не о наших девчонках думала, а о том, как бы стать капитаном досрочно. Но сказал другое.

– С нашей везучестью, мы бы точно оказались в этих семидесяти процентах, если бы не Русская армия.

– Причём тут Русская армия?
– удивилась Робинзон.

– Как, причём? Она не только освободила их, но даже доставила их сюда с комфортом.

– Ваши девочки не сказали, что это была Русская армия.

– Так они в униформе не разбираются.

– Хорошо, тогда мы закрываем дело, если всё так хорошо обошлось, - её глаза улыбнулись.

– А что будет с наказанием Флориана и остальных мерзавцев?
– удивился я.

– Если это действительно была Русская армия, то Флориана, скорее всего, уже нет в городе, - усмехнулась она.

– Но вы обещали дать его в розыск.

– Обещала - дадим. Счастливо оставаться. И на будущее - не отпускайте своих девочек одних в квартал "красных фонарей". Но, думаю, вы сами уже осознали, что это чревато.

Патрульные, напоследок, громко хлопнули дверью.

Зарычал на улице дизель.

Потом и этот звук быстро утих, удаляясь.

Мы переглянулись с Ноем.

– У вас всегда тут так?
– спросил я.

– Раньше было лучше. Людей сюда отбирали, как на космический корабль, - ответил он, - А в последнее время народ понаехал очень некачественный. И в большом количестве. Будешь?
– он приподнял бутылку.

– Наливай.

Утро вышло сурово похмельным.

Вчера, я сначала выпил с Владимирским и Ноем.

Потом только с Ноем.

Потом ещё с Ноем.

Потом поднялся к себе, обнаружив в номере Лупу, Прускайте и Шицгал, которые сидели в рядок на кровати и дружно трескали мой вискарь.

Лупу была уже косая. Остальные гляделись в норме.

Я отобрал у них бутылку. В ней оставалась ещё примерно треть жидкости.

– Это моя мужская доля, - сказал я.

– Да хоть львиная. Мы не претендуем, - ответила Ингеборге, - Нам хватит.

– Мы только тебя ждали. Сейчас спать пойдем, - удивила меня Роза, - Катю не обижай.

Роза и Ингеборге дружно встали и одновременно поставили свои пустые стаканы на тумбочку.

Катя осталась сидеть на кровати, держа свой стакан в руке, внимательно его разглядывая.

Я ждал продолжения и дождался.

Ингеборге, молча, поцеловала меня в щёку и вышла.

Роза, прижавшись, поцеловала меня в губы и прошептала на ухо.

– Кате ты сейчас нужней. Не обижайся, - и слегка прикусила мне мочку.

Я остался в номере с Катей, которая старательно отводила от меня взгляд.

– Ну, что сидишь - раздевайся, - сказал я ей.

– Выключи свет, - попросила она, всё так же на меня не глядя.