Он бродил по погруженному в темноту дому, отчаянно желая сделать для нее хоть толику того, что она сделала для него. Благодаря Эдди он перестал безостановочно размышлять над собственными ошибками. Он запер их в ящик и плотно закрыл крышку. Однако Эдди… Она ежедневно копалась в своем ящике, вытаскивая на свет божий, словно фамильные ценности, воспоминания, несмотря на то что сердце ее разрывалось от боли.

Он поймал себя на том, что стоит перед дверью в комнату Хло.

За считанные минуты он сдернул с кровати простыни и пододеяльник, сорвал со стены плакаты. Собрал игрушки Хло в ящик, который нашел в чулане. Может, если он уберет постоянное напоминание о невосполнимой потере, Эдди станет чаще смотреть вперед, а не оглядываться назад?

– Что, черт побери, ты делаешь?

Эдди трясло, как от удара.

– Убираю. Я подумал, что если ты не будешь видеть эти вещи каждый день, то…

– То у меня перед глазами не будет возникать ее лицо, когда я просыпаюсь по утрам? Как будто я не помню ее, как вечернюю молитву! Неужели ты считаешь, что мне нужно увидеть… заколки, чтобы вспомнить единственного человека, которого я люблю больше всего на свете?

– Любила, – негромко поправил Джек.

– Если ее здесь больше нет, это еще не конец.

Эдди опустилась на разбросанные простыни, утонув в них, как в лепестках тюльпана.

– Эдди, я не хотел тебя обидеть. Если для тебя наши отношения что-то значат…

Она повернулась к нему.

– Ты никогда – слышишь, никогда! – не займешь место моей дочери.

Джек отшатнулся. Ее слова ранили больнее любого удара, который ему нанесли сегодня вечером. Он смотрел, как она, склонившись, подносит простыни к лицу.

– Что ты сделал? – спросила она, поднимая заплаканные глаза.

– С чем?

– С ее запахом. С запахом Хло. – Эдди зарылась лицом в постельное белье. – Он был здесь… еще сегодня утром… а сейчас исчез.

– Дорогая, – мягко ответил Джек. – Эти простыни не пахнут Хло. Уже давно.

Эдди сжала ткань в кулаке.

– Уходи, – всхлипнула она и отвернулась.

Джек тихонько закрыл за собою дверь.

«Петушиный плевок», насколько помнили завсегдатаи, никогда не имел ничего общего ни с петухами, ни с плевками, но некоторые старожилы утверждали, что этот бар, спрятавшийся в самом дальнем уголке городка, раньше был пристанищем Рыцарей Колумба, католического движения, а позже – баптистской церковью. Сейчас это было темное уединенное место, где человек мог заливать свое горе или наливаться виски, что одно и то же.

Рой Пибоди закрыл глаза, когда приятное тепло потекло в живот. После нескольких недель неусыпного контроля дочери и пристального внимания со стороны Джека Сент-Брайда он снова оказался в баре. Он был здесь один, за исключением хозяина бара Марлона, который до скрипа натирал бокалы. В отличие от многих барменов – а Рой повидал их немало – Марлон обладал удивительным талантом хранить молчание, давая посетителю возможность насладиться напитком. По правде сказать, Рой в этом баре, где никто ничего плохого, черт возьми, от него не ожидал, чувствовал себя уютнее, чем дома.

Когда дверь в «Петушиный плевок» распахнулась, Рой с Марлоном удивленно подняли головы. Люди в Сейлем-Фоллз редко пили в десять вечера в будний день, и Рой испытал укол обиды, что ему придется разделить этот восхитительный момент с кем-то еще.

Трудно сказать, кто больше опешил, Рой или Джек.

– Что вы здесь делаете?

– А на что это похоже? – скривился Рой. – Давай, черт подери, беги и расскажи все моей дочери!

Но Джек тяжело опустился на высокий табурет рядом с ним.

– Мне то же, что и ему, – попросил он Марлона.

Словно печать одобрения, перед ним с глухим стуком поставили виски. Делая первый большой глоток, Джек чувствовал на себе взгляд Роя.

– Так и будете таращиться на меня?

– Не думал, что ты умеешь пить, – признался Рой.

Джек негромко засмеялся.

– Многие производят обманчивое впечатление.

Рой кивнул, соглашаясь.

– Ты дерьмово выглядишь.

– Большое спасибо.

Старик протянул руку и осторожно коснулся ссадины над глазом Джека.

– Врезался в стену?

Джек искоса взглянул на него.

– А вы попиваете лимонад?

Рой не спешил с ответом.

– Насколько я понимаю, Эдди знает, что ты тут.

– Равно как и то, что вы здесь.

– Сент-Брайд, я же предупреждал: если ты разобьешь ей сердце…

– А если она разобьет мое, Рой? – с горечью поинтересовался Джек. – Что ты тогда со мной сделаешь? – решил он отбросить формальности и перейти на ты.