А это значит, что пока туземцы мастерят боевые каноэ, танцуют военные пляски и закупают у соседей кремний на наконечники копий и акульи зубы на дубины, где-то за горизонтом маячит каравелла. Чтобы потом появиться в громе сорока корабельных пушек и сверкании кирас морской пехоты, которая и добьет обескровленного победителя и объявит об «усмирении кровожадных аборигенов».

Компания на эту «третью силу» тянула вполне, и спокойно могла позволить себе небольшую частную армию для обеспечения своих интересов здесь. Непонятно было только — в чем заключаются эти таинственные интересы, ведь планету они и так, считай, купили с потрохами. Но видимо пока Компании не давали развернуться причины политические. А это значит две вещи — пока идут переговоры и торг, ничего тут не произойдет, и «усмирять» явится не частная армия, а федеральные внутренние войска.

Что, пожалуй, даже хуже, чем хуже некуда. Потому как, тогда точно придется выбирать сторону. Потому как, одно дело — воевать с частными карателями и совсем другое — становится поперек двинувшейся государственной машине.

К слову — таинственные Хозяева тоже притихли. А ведь в переломные времена наоборот идет всплеск сообщений о всякой мистике. Люди стараются убежать от реальности. А тут — как отрезало, ни одного сообщения. Или они тоже готовятся и ждут когда полыхнет?? — воображение мигом добавило к каравелле авианосец. На палубе ровными рядами выстроены самолеты, к пилонам техники вешают бомбу, готовые сравнять спорный атолл с уровнем океана, в вертолеты набивается бравая морская пехота….

Здравый смысл на эту картинку покрутил пальцем у виска и заявил — «что при таких силах им никакого повода ждать не надо — придут и навешают люлей кому захотят». Потом, правда, почесал в затылке и добил прямо противоположным аргументом — «впрочем, авианосцы просто так по океану не шляются. Где-то миль за двести вполне может тихой мышкой красться подводная лодка, высотой с шестиэтажный дом и длинной с железнодорожный вокзал, готовая одной реактивной торпедой перебить хребет этому дракону, если он вдруг вздумает своевольничать. В этом случае — повод им будет нужен…». Пришлось усилием воли выкидывать посторонние мысли из головы и переставать волноваться о вещах, на которые не имею ни малейшего влияния — и так забот полно.

Выводы про идущие переговоры совершенно неожиданно получили подтверждение — возникло странное затишье, в котором каждый делал свое дело, не рискуя мишать противнику даже по мелочи, чтобы не дай бог не рвануло. Этот подарок судьбы я и использовал по максимуму, снизив попытки противодействия пропаганде (до уровня достаточного, чтобы не встревожить Дневного), начал готовиться к дальнейшему развитию событий.

Готовиться к войне. Гражданской.

Войны не начинаются с первым выстрелом, как это обычно считает большинство и пишут в учебниках истории. Данное событие требует весьма длительной подготовки и просто так бросить войска на противника не получится при всем желании. Тот, кто хоть раз в жизни пробовал спланировать марш, ну хотя бы батальона, не говоря уже об осуществлении этой задумки на практике — меня очень хорошо поймет.

Так что любая война начинается с мобилизации, и первый ее этап — мобилизация скрытая. Для очень многих война начинается задолго до первого выстрела…

— Петрович, ну ты как? С нами или че? — хозяин хутора только зыркнул исподлобья и невежливо махнул топором, с треском расколов полено. Зло сплюнул, полюбовавшись на неровный скол, и все же повернулся к переминающемуся с ноги на ногу гостю. Видимо, решил, что все равно не отвяжется, а колоть дрова в таком настроении — только поленья портить.

— Не береди душу, Ставр. Не понимаешь ведь, о чем просишь. И вам оно не надо. «Дело» у них, — предразнил он пришедшего. — Знаем мы эти дела. Поведут как баранов на бойню, а вы и пойдёте. Сами, да радостно белея… Тьфу!

— Ну, ты это… — на лицо гостя набежала тень, — все же себя умнее обчества не ставь. Думаешь, если полыхнет — в сторонке отсидеться?

— Если полыхнет, то ни в какой пещере не отсидишься. Особо разбираться не будут, всех с землей перемешают… — Петрович опять принялся устанавливать полешко на чурбачок. — Да и Родина про меня не забудет, ети ее. Я ведь, в отличие от вас, присягу давал. Так что позовут, когда понадобится чертей по лесам гонять…

— И че, в моих стрелять будешь?

Петрович, хекнув, расколол полено вместе с чурбаком и, матюгнувшись, отбросил топор в сторону — взгляд, которым он наградил не к месту влезшего с вопросом гостя, ласковым назвать было никак нельзя.

— Ставр, ты ведь вроде не твой Влас, у которого одна военная романтика в голове. Седина вон в бороде, но видать яблоко от яблони… Да пойми — не будет там времени разбираться, кто в прицеле. Там — или ты успел выстрелить, или не успел. А если думать начал, то не успел гарантировано. Да и то, что обычно при таких заварушках творят… Во что люди превращаются, век бы этого не видеть. Так что — не сумлевайся. Никаких сомнений не будет. У тебя, к слову, тоже.

— Жаль, а мы на тебя рассчитывали. Ну да справимся. Это наш мир и хозяйва тут мы! Нечо пришлым тут командывать, вот!

— Революции задумывают романтики, осуществляют фанатики, а результатами пользуются подонки. И вот, что я тебе скажу, самое страшное, зачастую — это все одни и те же люди. Остальные до конца революций редко доживают.

— А че, смотреть, что творится и молчать в тряпочку?

— Вот, под такими лозунгами вас и поведут… Надеюсь, сосед, ты доживешь до того, чтобы понять, что я тебе сказать хотел. Удачи.