– Ой… - как-то горько, по-бабьи вздохнула, подражая, наверное, маме Лена. – Вообще-то он у нас раньше вовсе не пил. Мама говорит, до моего рождения крепче компота ничего в рот не брал. Он у Григория Ивановича работал тогда, водителем. В любое время дня и ночи могли вызвать. Какое тут пить?

Она принялась выкладывать на стол то, что принесла, и рассказывать:

– И вот как-то однажды повез он на охоту одну очень важную компанию. Сына министра, сына губернатора, само собой, Григорий Иванович с ними был, лесник и еще один человек, даже фамилию которого называть не хочу. Что там они делали, как там охотились, не знаю, но случилось так, что погиб сын губернатора. Застрелили случайно. Подозрение сначала на всех пало, даже на сына министра.

– А разве по пуле нельзя было определить, из чьего она ружья? – недоуменно спросил Стас.

Лена пододвинула к нему тарелку с супом и вздохнула:

– В том-то и дело, что пули-то не было…

– Как это – не было?! – рука с ложкой так и остановилась на полпути ко рту Стаса. – Ты же сама сказала – убили! Навылет что ли прошла?

– Нет, навлет. Но… до приезда милиции ее кто-то успел выковырять. Ну, а так как охотничий нож у моего отца в крови оказался – он им одежду на раненом разрезал, когда ему первую помощь оказывали, то и списали все на него… Потом говорили, что погибший не столько от выстрела, сколько от того, что его так – ножом порезали, скончался… Отец переживал страшно. Особенно из-за этого. Доказывал всем, что не виноват. Но что – сына министра бы посадили?

– А что, на самом деле – это он застрелил?

– Нет, - убежденно замотала головой Лена. – Папа потом, когда пить стал, сказал, что кто-кто, а Соколов тут совсем ни при чем, что это все сделал тот, о котором я даже и говорить не хочу…

– Градов?

Лена пристально посмотрела на Стаса:

– Как… Ты и о нем знаешь?

Да, - подтвердил Стас.
– Григорий Иванович говорил, что без его участия во всех этих бедах с Покровкой никак не обошлось. Вот… Гадов! Ты ведь его так, конечно же, называешь?

– Нет, - отрицательно покачала головой Лена.

– Нет? – изумился Стас.
– А как?..

Лена сжала кулачки и тихо, с отвращением произнесла:

– Адов.

Несколько минут они помолчали, потом Лена продолжила:

– Когда папка вернулся из тюрьмы, он тоже долго не пил. Стал лесником. Работал так, что ему даже орден дали: один на четырех вооруженных браконьеров не побоялся пойти. И вообще они его как огня боялись. За лес наш горой стоял. Такой новый ельник насадил, такую рощицу сделал… И все было хорошо, пока Дескатьчацкий к нему не подъехал…

– Кто? – удивился Стас.

– Ну, Молчацкий. Какая разница – мол или дескать, главное, что он не благородный, как ты говоришь, Чацкий! Между прочим, это Ванька их познакомил. Потом в магазин побежал за вином. Дальше – больше: за водкой. Словом, подпоили отца, и тот, уже сам не видя, что подписывает, поставил подпись с печатью, что лес в нашей округе никакой ценности не представляет. Что никакой беды, если он под затопление попадет, нет. Тут как тут нотариус, он с Якобычацким все время на заднем сидении ездит. И все! Когда отец проспался и понял, что наделал, то, конечно же, спохватился, стал ездить по всем инстанциям, но - поздно. Ну, а когда узнал, что за всем этим Адов стоит, то стал пить так, что, наверное, ничто ему уже не поможет…

– Неужели так-то уж и ничто?

– Ой, Стасик, - всхлипнула Лена.
– Мы уж и молимся, и таблетки всякие покупали, и чего только не делаем – все без толку! Все ниже и ниже опускается наш папка… Только и успеваем следить, чтобы он спьяну с собой что не сделал…

– Да… - пробормотал Стас. – Дела тут у вас…

– И с Ванькой, сам видел, какая беда. Совсем в этой жадности, как в болоте, на котором раньше ваш дом стоял, утонул. И как теперь его из нее вызволить? Он ведь у нас хороший. И из-за отца вон как страдает, понимает ведь, что в этом горе и часть его вины. И сам давно измениться бы рад, а сделать с собой ничего не может. Я ведь все это вижу!

Лена, вытерла тыльной стороной ладошки слезы и умоляюще посмотрела на Стаса:

– Ты бы не уезжал так сразу, Стасик! Помоги, выручи Ваньку! Придумай что-нибудь, чтобы остаться подольше. И дом чтоб не продавать… Ведь еще и Покровку спасать надо…

Стас, жалея, взглянул на Лену и сокрушенно вздохнул:

– Тут знаешь, какой серьезный повод нужен, чтобы мне хоть какое-то время отказывать Ване?

– Да что я, маленькая, что ли совсем? – обиделась девочка.
– Конечно же, знаю…

Она прошла в угол, где висела старая, в цветочных украшениях из фольги икона и, перекрестившись, прошептала:

– Господи, пошли нам, пожалуйста, этот повод! Ну хоть самый-самый малюсенький! Батюшка Тихон, помоги нам найти его!

3

– Что?! – пальцы Стаса зависли над клавиатурой…

И такой повод нашелся. Причем, как ни странно, словно бы сам собой. Да такой серьезный, что Ваня просто забыл о Стасе.

Началось все с того, что он пришел и, ни на кого подозрительно не поглядывая, ни о чем не расспрашивая, - очевидно, твердо знал, что его сестра не способна на подлость, - стал разговаривать обо всем, кроме денег.