Санин Евгений Георгиевич
Шрифт:
Крисп не совсем понял смысла последней фразы. Но переспросить не успел. Мужчина понизил голос и уже почти шепотом сказал:
– И, если можно… раз уж мы твои рабы… прошу тебя, накорми хотя бы - детей!
– Да-да, конечно! Сейчас!
4
Марцелл открыл сумку и привычно стал пересчитывать эдикты…
Крисп сорвался с места, подбежал к отцу и, волнуясь, сказал, что рабы голодны. Чем накормить их?
– Похвально, что ты так заботишься о своих рабах!
– выслушав его, одобрил Марцелл и отвел подальше от кормы с пассажирами.
– Как будущий хозяин и господин ты должен быть рачительным во всех отношениях. Плохо только, что ты подошел сюда без моего разрешения! Больше чтобы этого не было! А что касается твоих рабов… Передай Гилару, чтобы он досыта накормил их из котла…
– Спасибо, отец!
– … для своих гребцов! – как о само собой разумеющемся, докончил Марцелл.
Крисп сразу сник.
– А… где мне разместить их? Не будут же они все время стоять на палубе? – глядя себе под ноги, пробормотал он.
– И это верно, - согласился отец.
– Пусть сидят на носу корабля. Там теперь много места!
И хоть место, отведенное Марцеллом для рабов, было самой дальней точкой от отца Нектария, такое решение почему-то не огорчило Криспа.
Наоборот, он даже обрадовался, что может теперь быть около них хоть все время! Его так и тянуло к рабам. Одно только смущало Криспа: явная натянутость в их отношениях. Мужчина, как мог, скрывал ее. А девушка показывала при каждом удобном случае. Но вот что странно: насколько она сторонилась его, настолько тянулся к нему мальчик.
И этого Крисп никак не мог понять.
Весь этот день был для него, как миг. И каждый миг – как день.
Вечером, когда они вдвоем с отцом коротали остатки вечера в каюте, Крисп не мог заставить себя не думать о рабах и, особенно, девушке. Марцелл о чем-то спрашивал его. Он невпопад отвечал…
– Ты что, не слышишь, что я тебе говорю? – наконец, не выдержал отец.
– Я? Разве?.. – удивился Крисп.
И стал вдруг с жаром рассказывать отцу то, что слышал от мужчины о Дакии: ее дремучих лесах, с причудливыми чащами, особенно в зимнее время, задумчивых озерах, студеных родниках, стучащих, как горячее сердце…
– Что это с тобой сегодня? Ты прямо, как Овидий стал говорить! – вдруг удивленно спросил Марцелл.
– А кто это? Тоже дак? – живо заинтересовался Крисп.
– Нет, римский поэт. Хотя, кое в чем ты прав. Последние годы жизни он провел рядом с Дакией. В городе Томы, куда был изгнан императором Августом за… как бы это помягче сказать… не очень хорошие стихи о любви.
– Разве за стихи о любви ссылают?
– За такие я бы сослал еще дальше!
Они немного помолчали, и Крисп спросил:
– А это – мои рабы?
– Да, я же тебе подарил их! – берясь за сумку с эдиктами, кивнул Марцелл.
– И я… могу делать с ними все, что угодно?
– Конечно!
Марцелл открыл сумку и привычно стал пересчитывать эдикты, внимательно проверяя целостность печатей:
– Один, два, три… Никак не могу понять, как можно верить в то, что говорит этот Нектарий? – как бы между прочим заметил он и, не дожидаясь ответа Криспа, тут же перевел разговор на другую тему: - А что это тебя так стала волновать Дакия?
– Да так…
После вчерашней ночи отношения между отцом и сыном были еще натянутыми, и ни один из них не решался довести до конца разговор о том, что больше всего волновало его.
– Пять… шесть… семь… - продолжал счет Марцелл. – А-а, я, кажется, начинаю догадываться – виной всему – золотистые волосы и синие глаза?
– Да что ты, нет! Нет!! – с жаром принялся отнекиваться Крисп. Он понял, что отец внимательно наблюдал не только за пресвитером, и отчаянно покраснел.
– Это я так – просто!
– И я тоже просто! – улыбнулся ему отец, заканчивая счет, – …восемь, девять и - десять! Все в порядке! Доброй ночи, сынок!..
Глава шестая
1
«А что, если они готовят бунт?..» - вдруг насторожился Крисп.
Марцелл с Криспом вышли из каюты, когда солнце уже встало, но еще не так ослепительно ярко блестело над горизонтом.
Сидевший у порога воин, с грохотом роняя прислоненный к борту щит, запоздало вскочил на ноги и лихо отсалютовал, делая вид, что не спал всю ночь. Но провести Марцелла ему не удалось.
– Пойди, глаза хоть промой! – с усмешкой посоветовал он и вдруг внимательно посмотрел на охранника: - Постой-постой… Сейчас же не твоя смена! Где твой напарник?