Он неловко подсел к девушке с мальчиком и только решился сказать то, что собирался все это время, но Злата неожиданно опередила его.

– Отец сказал, что я твоя рабыня и должна выполнять все твои пожелания!

– Можешь передать ему, что у меня иное мнение на этот счет! – вспыхнул Крисп.

– Я могу готовить, стирать, петь песни… - не слушая, послушно продолжила девушка и впервые взглянула на него. Что-то в приятном, умном лице юноши, его чистых глазах привлекло ее внимание, она не сразу отвела взгляд, а затем, опустив глаза, тихо спросила:

– Так что… будет тебе угодно?

Крисп вдруг подумал, что он мог бы приказать ей снять платок, чтобы она смотрела на него… и вообще не была так холодна. Но даже поежился от этой мысли, так она была неприятна ему.

Ничего, - пробормотал он.
– А впрочем… Я не хочу, чтобы ты думала, что это я приказал твоему отцу садиться за весла. Он сам…

– Я знаю, - кивнула Злата.

– Откуда?

– Брат сказал.

Крисп бросил благодарный взгляд на пытавшегося привлечь их внимание жестами Млада и удивился:

– Как он мог сказать, если не может разговаривать?

– Знаками. Я уже научилась понимать его. Это совсем не трудно.

– А что он говорит сейчас?

– Что, когда вырастет, тоже будет большим и сильным и станет гребцом, как отец! Глупый еще. Маленький. А отец у нас, правда, очень сильный. Когда рушился наш дом, он держал крышу до тех пор, пока мы все выбежали.

Они замолчали и стали глядеть на скамьи гребцов, между которыми ходил келевст, поторапливая ленивых, по его мнению, рабов ударами сыромятного бича.

Взятого в аренду раба он словно не замечал, но когда тот решил вытереть пот с лица, вдруг подскочил к нему и стегнул бичом, оставившим длинную красную полосу на его спине…

Девушка вскрикнула, точно это ударили ее саму, и невольно ухватила Криспа за руку.

Тот мгновенно вскочил и бросился к скамьям гребцов.

– Что ты делаешь? – с негодованием закричал он на келевста. – Как ты посмел ударить его?

– А что тут такого? – принялся оправдываться тот.
– Капитан сказал, что ты продал его нам на время!

– Не надо мне ваших денег! Я забираю его!

– Ничего страшного, господин! – примирительно подал голос Сувор.
– Я готов работать и дальше…

– А тебе… - повернулся к нему Крисп, - я первый и последний раз приказываю как своему рабу – немедленно оставь весло и иди отдыхать.

При этих словах юноши могучий рослый мужчина послушно встал и зашагал на нос корабля.

Келевст, раздосадованно пожав плечами, направился жаловаться к Гилару.

Крисп, в свою очередь, бросился к отцу.

Марцелл встретил его с недовольным лицом.

– Я же сказал тебе не ходить сюда! – напомнил он, но было видно, что он недоволен не столько тем, что сын опять осмелился приблизиться к отцу Нектарию, сколько тем, что ему мешают слушать.

– А что же тогда они… он… - путаясь в словах, показал рукой на келевста с бичом в руке Крисп.

Марцелл внимательно посмотрел на сына и пообещал:

– Ладно, я сам разберусь с ним. А теперь – иди!

4

Они, что - тоже христиане?! – насторожился Марцелл.

Вечером, как было заведено, Марцелл с Криспом полулежали на своих койках при свете канделябра и разговаривали.

Марцелл проверял содержимое сумки.

Крисп, щурясь на огоньки пламени, вспоминал минувший день.

– Ну, как разговор отца Нектария с философом? – как бы между прочим, поинтересовался он.

– Увы!
– развел руками Марцелл.
– Тут и Сократу, пожалуй, нечего было бы делать… Но ничего! Среди пассажиров есть жрец храма Аполлона. Я поговорил с ним, пообещал не высаживать в ближайшем порту, если завтра он поставит этого Нектария на место. И поставит! Религия – ведь это не только ум, но и… - Марцелл постучал себя пальцем по груди. – сердце!