– А эта сестра-то не замужем, что ль? – спросила одна из соседок.

– Нет. И не была никогда. И уже, наверное, не будет. И вообще… она, по-моему, на этой почве помешанная, – ответила вторая.

– На какой почве?

– Как на какой? На сексуальной!

Все соседки разом повернулись к собеседнице, услышав последнее слово, но ничего не сказали, а только поджали губы.

Я пробралась к Анжелкиной матери и встала рядом, приветливо улыбнувшись. Та тоже изобразила какое-то подобие улыбки. Наверное, она была рада, что хоть кто-то из присутствующих отнесся к ней доброжелательно.

– Простите, вы давно приехали? – спросила я.

– Сегодня утром, – шепотом ответила она. – Самолетом прилетела.

– Надолго?

– Нет. Завтра утром улетаю обратно. У меня муж, работа… – она явно оправдывалась. – А вы Анжелина подруга?

– Ну, не совсем. Но я ее знала. И теперь вот решила прийти проводить в последний путь…

– Да, да, – женщина приложила к сухим глазам кружевной платочек.

– А вы что, не знаете Анжелиных подруг? – в упор спросила я.

– Я… – женщина замялась. – Вообще-то я живу в Ленинграде.

– Ну и что? – безжалостно продолжала я. Меня резко захлестнула злость на эту благополучную дамочку, с надушенным платочком и в нарядной шляпочке, которая приехала единственный раз за много лет, только потому, что ее дочь умерла! И то не может побыть здесь хотя бы неделю с женщиной, которая ее вырастила! Я понимала, что сообщить на мне ничего не сможет, потому что ни черта не знает об Анжеле, и перестала сдерживать себя. – Могли бы хотя бы поинтересоваться, чем жила ваша дочь, с кем дружила! Вы хотя бы знаете, что ее убили?

Соседки с удивлением наблюдали за нами, и несмотря на то что я выбрала не совсем удачное место для своих разборок, видела, что они меня одобряют.

– Да, знаю… – тихо ответила женщина.

– И что, вам совсем неинтересно узнать, кто ее убил?

– Простите, я не понимаю, какое я к этому имею отношение? Ведь я же не милиционер? Убийцу пусть ищут те, кому это положено.

Я еле сдержалась, чтобы не залепить ей пощечину.

– Катя, – послышался мрачный голос Антонины Матвеевны, которая, видимо, не церемонилась со своей невесткой. – Прощайся иди! – старушка сурово посмотрела на свою родственницу.

Та качнулась на длинных ногах, приоткрыла было рот, потом, опустив голову пошла к гробу, обиженно виляя бедрами.

– Как таких земля носит! – прошептала одна из соседок, но так, что Катя услышала. Плечи ее дрогнули, она замерла на миг, но тут же взяла себя в руки, подошла к гробу и поцеловала мертвую дочь в лоб. После этого ее словно прорвало, и она повалилась на землю, захлебываясь слезами. Антонина Матвеевна молча стояла рядом и только гладила женщину по спине, а та хватала ее за руку и припадала к ней лицом, пытаясь что-то сказать. Но слезы душили ее. Они стекали по лицу черными от туши потоками, женщина вытирала их своим нарядным платочком, не обращая внимания на то, что он весь перепачкался, а шляпка слетела в грязь…

Вернувшись домой с похорон, я решила устроить себе небольшой праздник. Успокоить нервы и развеяться. И отпраздновать событие, что Коля у меня больше не живет.

Слава богу, коньячок еще оставался. И на полке в шкафу я даже обнаружила две шоколадные конфеты, которые каким-то чудом не заметили ни мои дети, ни Коля.

Стол получился шикарным: коньяк, конфеты. Я просто балдела, пока не почувствовала, что мне чего-то не хватает. Осознав это, я поняла, что мне не хватает Коли.

Честно признаться, я успела привыкнуть к нему и теперь мне было скучно. Нужно поскорее забрать своих детей, что ли… А то еще Кирилл нагрянет – ругаться будет.

У меня уже чесались руки позвонить Полине под видом того, что я хочу рассказать ей про похороны, а самой узнать, как они там с Колей. Но я пересиливала себя: нужно выдержать характер, чтобы маленький поганец не думал, что я тут терзаюсь без него!

Вечером Полина позвонила сама и велела назавтра съездить к Жоре и выяснить то, что она просила. Я заверила ее, что так и сделаю и робко спросила, как там Коля?

– Нормально, – послышался ответ. – Мы с ним очень хорошо ладим.

– Да? – подивилась я. – Ну удачи вам. Видишь, как все хорошо получилось? – И поскорее повесила трубку.

Спала я спокойно, не боясь, что кто-нибудь перебьет мой сон. Наутро я встала рано, часов около девяти, и собралась ехать к Жоре, чтобы это дело не тянуло меня за душу весь оставшийся день.

Ступая по книжкам, разбросанным по полу (их, конечно, следовало убрать, но у меня совершенно не было на это времени), я прошла в ванную, умылась, а от завтрака решила отказаться. Ведь некогда же его готовить!