– Да. Такая, знаешь, смешная фамилия – Собачкина.

– Собачкина? – переспросила я, перебирая Жорины волосы, от чего он сам чуть не замурлыкал. – А звать как?

– Марина Васильевна, – ответил потерявший бдительность Жора.

– И что? Что-нибудь новое узнали?

– Поговорили с дочерью. Та ничего не смогла сообщить. С Литвиновым ее мать знакома не была, насколько ей известно. Просто не могу понять, что связывает эти два случая. Даже если предположить, что Собачкина, наслушавшись историй про клад, влезла в квартиру к Литвинову, все перерыла, а когда он неожиданно вернулся, долбанула его по голове, то возникает вопрос: а ее-то кто замочил?

– Да, самый главный вопрос, – задумчиво сказала я. – А может, это как-то с ее дочерью связано? С ее проблемами? Где она хоть работает? – я совсем не думала, что убийство Собачкиной как-то связано с ее дочерью и ее выдуманными мной проблемами. Просто мне нужно было побольше узнать об этой дочери, чтобы поговорить с ней.

– В парикмахерской «Шанс». Да не было у нее никаких проблем! Обычная парикмахерша, замужем, двое детей. Муж шофер. Ничего такого. Сама Анна в слезах, горем убитая. Говорит, даже не может предположить, кто ее мать убил.

«Значит, дочку зовут Анна! – подумала я. – Здорово, что Жора это сказал. Теперь мне не придется об этом спрашивать. А то он может заподозрить неладное».

– Правда, говорит, что мать в последнее время какая-то не такая стала, странная, что ли…

В этот момент зазвонил телефон.

– Твою мать! – выругался Жора, но встал с постели.

Глядя на его длинную, лишенную всякой одежды фигуру, согнувшуюся над аппаратом, на худые ноги, я чуть не рассмеялась.

Он что-то говорил в трубку, но я, услышав первую фразу, поняла, что речь идет не о расследовании, которым я интересуюсь, и перестала напрягать слух.

Я лежала и думала о сведениях, полученных от Жоры. Мне необходимо самой встретиться с этой Анной и поговорить.

Жора закончил разговор и вернулся ко мне.

– Ни днем ни ночью покоя нет, – проворчал он, перелезая через меня к стенке.

Возвращаться к начатому разговору было опасно. Придется мне самой выяснять, что за странности заметила Анна в поведении матери за последнее время.

Жора повернул меня лицом к себе и жадно поцеловал, призывая к дальнейшим действиям. Пришлось потратить еще немного времени, чтобы Жора не заподозрил, что это я так резко засобиралась?

Когда я решила, что хватит, и так достаточно времени потрачено впустую, я повернулась к нему и сказала:

– Извини, Жорик, мне пора идти, – и спрыгнула с постели.

– Но Полинушка! – запротестовал Жора, – разве ты не останешься у меня?

– Нет, сегодня я никак не могу остаться, – ответила я уже из ванной. – Просто ни-как. Дел еще по горло. К клиентке нужно ехать.

– Давай я поеду с тобой, а когда ты освободишься, мы вернемся сюда? – не уступал Жора, просовывая голову в ванную.

– Выйди, пожалуйста, – рявкнула я на него.

– Но может, мы хотя бы душ примем вместе? – предложил Жора с надеждой.

– Один примешь. Свободнее будет, – ответила я.

Когда я вышла из ванной, то глянула на большие часы в коридоре. Пять часов вечера. Еще успею в парикмахерскую. Вряд ли она работает до пяти. Жора стоял, завернувшись в простыню, и с грустью взирал на мои сборы.

– Ты вернешься? – спросил он без всякой надежды.

– Сегодня? – я сделала вид, что не поняла, что он имеет в виду. – Даже не знаю, Жора.

Я уже бежала по лестнице, спеша в парикмахерскую «Шанс» и соображая на ходу. Если женщина замужем, то ее фамилия не Собачкина. Стало быть, фамилии я не знаю. Но я знаю ее имя – Анна. В наше время оно встречается не так уж часто. Ладно,

найду. Не зря же я тратила на Жору время.

До «Шанса» я доехала быстро. Как я и предполагала, парикмахерская работала вовсю. В большом зале, увешанном зеркалами, ножницами, расческами, щипчиками орудовали парикмахерши.

У стены стояло несколько диванов, на которых ожидали своей очереди многочисленные клиентки.

Одна из девушек как раз закончила стричь невысокую молодую блондинку, ставшую похожей на пятнадцатилетнего мальчишку.

Я быстренько подошла к ней.

– Скажите, пожалуйста, где мне можно найти Анну? – спросила я у нее, пока она не занялась крупной брюнеткой, уже усаживающейся в кресло.

– Ань! – крикнула парикмахерша, не оборачиваясь.

– А? – откликнулась из другого конца зала светловолосая женщина лет тридцати трех.

– К тебе! – «моя» парикмахерша кивнула на меня.